падальщики оставили их без всего. И кожаны сняли, и даже золотые цепуры с шей сорвали.
– Это Алеха, падла! – взревел Толян. – Тварь продажная... А я еще думал, какого хрена он ко мне подкатывается. Типа, вы, пацаны, не местные, корней у вас нет. Рано или поздно Колыван нас сожрет... А я еще, дятел, говорю ему, ну и катись, типа, к своему Колывану. А он говорит, если идти, то вместе. Я думал, он прикалывается... Прикололся, падла... Не знаю, как он пацанов увел, не знаю...
Игнат и сам хотел знать ответ на этот вопрос. Но сейчас не до пустых базаров. Нужно было что-то с Левой делать. Он по-прежнему был в отключке, пульс слабый. Еще кони двинет...
– В больницу ему надо, – сказал Толян.
Игнат кивнул. Без больницы не обойтись. Но как до нее добраться? И как избежать встречи с ментами? С ними Игнату встречаться никак не хотелось. Начнут менты с нарушения правил административного надзора, а закончат тем, что навесят на него какого-нибудь «глухаря». И на него, и на пацанов.
– У меня тут дяхан недалеко живет, – сказал Толян. – Он в больнице отделением заведует, кажись, травматологическим, как раз то, что нужно. Надо к нему подкатить.
«Недалеко» составляло километров пятнадцать-двадцать. Для трех калек и неподвижного Левы – расстояние непреодолимое. Если пешком. А машины у них нет.
Но Игнат не терялся. Превозмогая боль, вместе с Толяном они вышли на дорогу. К этому времени уже стемнело. И на улице. И в голове у Игната. Сил уже никаких было держаться на плаву. Хотелось свалиться куда-нибудь под куст, закрыть глаза и забыться.
На дороге тихо, никаких движений. Игнат лег на траву у обочины. Но глаза старался не закрывать. Нельзя было уходить в сон – можно и не вернуться. Только глаза закрывались сами по себе. И он бы заснул, если бы его не всколыхнул грохот приближающейся машины. Не шум, а именно грохот. Потому что машина оказалась трактором.
Толян вышел ему навстречу, ожесточенно махая руками. Трактор остановился. Игнат к этому времени уже стоял на ногах. Подошел к машине.
– Слышь, мужик, тут такое дело, людей надо спасать! – Он слышал, как Толян убалтывает тракториста.
– Кто ж это тебя так отделал? – спросил мужик.
– Да упыри, понимаешь, по лесам бродят. Упыри, блин, гоблины там всякие...
– Ехать-то куда?
– Да в лес-то и надо ехать.
– Не, в лес не поеду, и не уговоришь...
– Мужик, я ж с тобой по-хорошему...
Толян вскочил на ступеньку, с силой ухватил тракториста за ворот куртки и вышвырнул его из кабины. На пару с Игнатом связал его и швырнул в кузов.
Трактор был не совсем обычный: кузов находился впереди, а не сзади. В народе такие мутанты называются «попрошайками». Толян сел за руль, Игнат кое-как умостился рядом. И тут же провалился в омут беспамятства.
Очнулся он в кузове на ворохе сена. Трактор с треском, но достаточно мягко шел по лесной дороге. Справа связанный мужик, слева бесчувственный Лева и Вилли. Значит, трактор уже идет обратным курсом...
Он снова потерял сознание. Очнулся уже на больничном дворе. Трехэтажное здание, антенна на шиферной крыше, зеленые кроны деревьев. И сверчок где-то стрекочет.
В очередной раз Игнат очнулся в процедурной. Он лежал на специальном столе, а бородатый врач ощупывал его истерзанное тело.
Утром он проснулся в больничной палате. Голова и лицо забинтованы – только щелочки для рта и для глаз, во рту проволочные скобы, грудная клетка в гипсе. Вилли и Толян выглядели не лучше. Но хуже всех дела обстояли у Левы. Он лежал на особой высоко поднятой койке под аппаратом жизнеобеспечения.
– Дядя Миша сказал, что Лева будет жить, – сказал Толян. – Он уже приходил в себя. Сейчас он просто под наркозом... Да ты не волнуйся, Игнат, все нормально. Дядя Миша дежурил этой ночью. Видишь, палату отдельную нам сообразил. И ментам не вякнет. Я ему знаешь что напел. Типа, мы бизнесом занимались, а на нас это, рэкет наехал. Насилу ноги унесли. Если менты про нас узнают, то и рэкетиры узнают, тогда нам не жить. Кончат как опасных свидетелей...
– Поверил?
– Ну а то! Ты ж сам знаешь, какие сейчас времена. Народ запуган. Люди своей тени боятся. И в черта поверят, и в рэкетиров...
Игнат лежал пластом весь день. Вилли пробовал подниматься, но тут же падал на кровать. Пытался говорить, но вместо слов слышалось какое-то бульканье и хрипение. Вилли к вечеру очнулся, открыл глаза. Толян с ним разговаривал, но тот, казалось, его не слышал. Ночью пришла сестра и вкатала всем приличную дозу снотворного. Игнат с удовольствием ушел в сон вместе со всеми своими душевными и телесными болями.
Проснулся он поздно, ближе к обеду. Вилли сидел на койке, что-то втолковывал Толяну. Тот кивал головой и растягивал в радостной улыбке рот.
Он увидел, что Игнат открыл глаза. Дослушал Вилли и подошел к нему. Он был единственным среди них, кто мог передвигаться на своих двоих и внятно говорить. И щелки в опухших глазах стали шире.
– Игнат, ты знаешь, что Вилли мне сказал? – спросил он. И сам же ответил шепотом: – Общак у Лики спрятан, понял. У Лики, да...
Игнат посмотрел на Вилли, тот кивнул в знак подтверждения.
– Он сказал, что это, предчувствовал беду. Потому и перепрятал общак...
Деньги были спрятаны в надежном месте на балконе. И Алеха, гад, об этом знал. Но, выходит, что Колывану досталась только пустая дырка от общака. Если, конечно, он не догадался наехать на Лику.
– Вилли сказал, что надо Лике звонить, – продолжал Толян. – Пусть к нам приезжает...
Вилли, соглашаясь, кивал головой. Игнат показал ему вытянутый вверх большой палец. Типа, молодец, братан. Хорошо, что бабки перепрятал...
Игнат понимал, что Колыван превосходит его по многим статья. Но при этом был уверен, что справится с ним без особых проблем. И очень надеялся, что стрелка останется за ним. А Вилли так не думал. И чтобы не злить Игната, втихаря перепрятал бабки.
А денег в общаке полным-полно. Целая спортивная сумка. Восемьсот тысяч деревом. И четыреста штук зеленью. Огромные бабки. Колывану при всех его территориях такие навары и не снились. Но теперь он сам будет снимать слам с тех барыг, которых надыбал Игнат. Алеха все расклады сдаст. Или уже сдал...
Толян сходил к своему дядьке, из его кабинета позвонил Лике. И вся палата затаила дух в гнетущем ожидании. Лика могла не приехать совсем. Из-за того же Колывана. Или приехать, но без денег. По той же причине. А могла привести на хвосте всю колывановскую братву.
Но все обошлось. Она приехала с деньгами и без хвоста. Швырнула сумку под кровать и припала к своему Вилли. Плакала, стенала, затем успокоилась.
Игнат проверил деньги. Все на месте – рубль к рублику, доллар к доллару. Штуку баксов он отдал Толяну и велел передать своему дяде. За добро нужно платить.
Доктор деньги взял. И в тот же день в палате появился телевизор. Лика заняла одну из свободных коек. Ее помощь нужна была всем. Особенно Леве.
У него была очень серьезная черепно-мозговая травма. Но врач назначил ему правильно лечение, да и его могучий организм изо всех сил боролся за себя. Хоть и медленно, но дела шли на поправку...
Прошло две недели. Игнат уже был полностью здоров. Толян и Вилли тоже. Лева пока что был слаб. Но уже мог ходить по палате, разговаривал. Игнат всерьез опасался, что после такой травмы он может тронуться умом. Но нет, Лева нормально соображал, правильно говорил.
Лева был еще плох. Зато все зубы были на месте. Чего не скажешь о других. У Толяна, правда, было выбито всего два зуба. А вот Игнат и Вилли пострадали всерьез. Но у них были деньги. Было на что купить золото и оплатить услуги стоматолога. Пока Лева набирал форму, они пропадали в зубном кабинете. Благо что Игнат не наблюдал никаких подозрительных движений. Вокруг все спокойно. Ни ментов, ни колывановских ублюдков. Спасибо Толяну и его понятливому дяде.
Еще через две недели врачи собрали консилиум, где решили, что Лева полностью здоров и подлежит
