Валера испуганно замер, вытянувшись в струнку.
– Забери себе все деньги. Все до копейки! Только отпусти! – жалобно простонал он.
– Деньги я сожгу.
– Идиот!
– Может быть.
– Подумай хорошо! Не бери грех на душу! убьешь меня, а это смертный грех.
– Это ты Васе расскажешь, на небесах. А насчет греха ты прав, надо перекрестить…
Степан осенил себя крестным знамением и костяшкой кулака ударил Валеру точно в висок. Бандит лишился чувств, и он без суеты освободил тело от пут. Закрыл водительскую дверь, еще раз перекрестился и, двумя руками упершись в бампер машины, столкнул ее вниз…
Джип тихонько покатился под уклон, у самого обрыва остановился, словно раздумывая, не слишком ли высокая скала. Степан пошел за ним, чтобы подтолкнуть, но машина, будто испугавшись его, сама перевесилась через край обрыва и под тяжестью собственного веса рухнула вниз.
Степан осторожно встал на скальный выступ, глянул вниз. Высота сумасшедшая, да еще и ветер поднялся, так и норовит сбросить со скалы. Голова у него не закружилась, и ветер не смог справиться с ним, но взметнувшийся вверх столб из огня и дыма заставил его отступить на шаг.
Пламя не достало до вершины скалы, но раскат взрыва донесся до ушей Степана. Он снова глянул вниз и увидел, как среди валунов полыхает разбитая всмятку машина. Можно не сомневаться, что с Валерой покончено…
Он достал из бабушкиной сумки завернутую в тряпку «беретту», размотал пистолет и, не касаясь пальцами его поверхности, сбросил вниз. Ствол обязательно найдут, сличат уцелевшие отпечатки с папиллярным узором на пальцах покойного Валеры, рели, конечно, кожа на них не выгорит дотла. Ну а если не с чем будет сравнивать, наверняка отпечат-кя Валеры хранятся в милицейской картотеке. Не зря же капитан Притопов так хорошо осведомлен о нем.
От остального оружия Степан избавился по пути к Авдеевке, откуда он затем уехал в свое Денесино на утреннем автобусе.
Дома он был в девять часов утра. Осмотрел пол в комнате, где произошло убийство. Крови там не было, но ею были забрызганы две занавески на окнах и стена между ними. В той же стене он нашел и отверстие, которое оставила пуля, навылет пробившая голову Петлюре.
Пулю он выковырял, кровь со стены соскреб вместе с побелкой. Занавески сорвал, бросил в погреб. Ночью надо будет вынести их в огород вместе с половиками. Он обольет их керосином из старой лампы, запалит костер, в котором и сожжет бандитские деньги.
Он поднял наверх один чемодан, поставил его на стол, открыл… Не нужны ему эти деньги. Прокляты они. Ничего, кроме несчастья, они не принесут. Но почему же тогда руки перебирают пачки со стодолларовыми купюрами, почему хочется их пересчитать?..
Деньги манили и завораживали. Десять тысяч… Это новенькая «Волга». Пятьдесят тысяч… Можно купить «пятый» «БМВ» с нуля. Сто тысяч… Это уже представительский класс. Двести тысяч… Можно построить роскошный дом на берегу моря. Триста тысяч… Во дворе этого дома можно разбить огромный бассейн, где можно купаться даже зимой. Мил лион… А на эти деньги можно купить яхту.
Степан дошел до четырех миллионов, когда ^ спиной раздался возмущенно-восхищенный возглас «Ну ничего себе!».
Он обернулся и увидел Ольгу. Так увлекся, что не заметил, как подъехала и зашла в дом сестра. А ведь это могла быть Даша, например. Уж она бы не стала выяснять, откуда деньги. Она бы сразу нанесла удар в спину…
– Откуда у тебя столько денег? – недоуменно спросила Ольга.
– Родину продал, – закрыв чемодан, отшутился Степан.
– Родина столько не стоит.
– А это смотря как ты ее ценишь.
– Я смотрю, ты ценишь ее очень высоко!
– Потому и разбогател… А если серьезно, это гости мои оставили.
– Эти, которые на джипе были?
– Были, да сплыли.
– Уехали?
– Что-то вроде того…
– А где половики, занавески?
– Продал. Им продал. За эти деньги.
– Я серьезно!
– Я тоже…
– А это что? – Ольга показала на кровавую кляксу, растекшуюся по зеркалу трельяжа.
Все-таки еше оставались в доме следы убийства. Степан закусил губу. Уж очень рано он принялся считать чужие деньги.
– А это что?
Ольга нагнулась и вытащила из-под стула пистолетную гильзу.
– Здесь что, стреляли?
Еше один прокол… А что будет, если менты с обыском нагрянут?
– Стреляли, – признался Степан.
– Ты их убил?
– Я здесь ни при чем. Они сами друг друга перестреляли.
– Мама твоего друга так хвалила…
– Не друг он мне. Бандит он. И деньги эти бандитские. Награбленные… Им в Москве на хвост наступили, они ко мне подались, чтобы я их через границу переправил. Через твоего мужа. Чтобы он их на своем танкере…
– Они что, ненормальные?
– Если мягко сказать, то да…
– А откуда они про Германа узнали?
– Долгая история.
– Ты им рассказал?
– Не им, а Даше, жене Игоря…
Она что, тоже из мафии?
– Нет, она жертва этой мафии, – решил не усложнять Степан. – Так же, как и я. Говорю же, долгая история…
– И где хозяева этих денег?
– Если бы знал, где их искать, все бы им вернул.
– Я не про тех, кого грабили. Я про тех, кто грабил…
– Я же сказал, нет их. И никогда больше не будет.
– А деньги?
– Деньги я сожгу.
– Ты с ума сошел?
– Наоборот, за ум взялся. Это награбленные деньги, а значит, проклятые. Не принесут они мне счастья. Поверь, я знаю, что говорю…
– Сколько здесь?
– Ну, думаю, не меньше пяти миллионов. И в другом чемодане, наверное, столько же…
– Десять миллионов?! Долларов?!! И ты хочешь все сжечь?!!!
– Так надо.
– Э-э, я, конечно, понимаю, справедливость, все такое… Но ведь на эти деньги можно столько добрых дел сделать!
Степан с радостным удивлением посмотрел на сестру. Ну как же он сам до этого не дошел!
– Точно, в детский дом отнесу, – кивнул он.
– Я вижу, ты уже несешь. Ересь несешь! – Ольга красноречиво покрутила пальцем у виска. – Какой
