– Может быть, и новенькое, но со старыми дырками...
– И у кого я что вымогал?
– Вымогали вы деньги. В размере ста пятидесяти тысяч. У гражданина Шаталова... Знаете такого?
Игнат с трудом скрыл досаду. Чертов Лева, потянула его нелегкая банкира потрошить. Сбросил пар. Теперь как бы на нарах париться не пришлось...
– Ну, знаю. Ну и что? Были мы у него на днях. Игорь Шаталов – давний приятель моего друга. Мы что, не имели права зайти к нему в банк?
Все-таки менты проследили тогда за ними, узнали, чем они с Левой и Вилли занимались в банке. Но вряд ли у них есть веские доказательства его вины. Скорее всего, все их обвинения строятся на оперативной информации, а это, считай, ничего.
– Да, но вы не просто к нему заходили. Вы вымогали у гражданина Шаталова деньги. В размере ста пятидесяти тысяч долларов.
– У вас есть доказательства?
– Да, у нас есть показания потерпевшего! – ошарашил Игната Шпагин.
– Вы бы на пушку меня не брали, капитан. Глупо это с вашей стороны и смешно...
– Боюсь, что вам будет не до смеха, Бурлаков... Объясняю для тех, кто в бронепоезде. Гражданин Шаталов обратился к нам с заявлением о том, что некий Лев Иванович Купавин, а с ним еще два бандита вымогали у него деньги...
– Я не знаю, про каких бандитов он говорит. Мы с Львом Ивановичем вовсе не бандиты...
– Так, значит, вы не отрицаете, что были в банке вместе с Купавиным?
– Капитан, уши разуй, да. Я ж тебе русским языком сказал, что да, был в банке вместе с Купавиным. Но вовсе не для того, чтобы вымогать деньги. Как раз наоборот, мы хотели помочь Игорю Шаталову. Он попал в трудную ситуацию...
– Знаем мы, в какую ситуацию он попал. Такие же бандиты его на деньги развели.
– Ну, то, может, и бандиты были. А мы честные предприниматели...
– Ты можешь говорить все, что угодно, Бурлаков. Хоть соловьем пой, хоть лягушкой квакай. Но показания потерпевшего у нас есть. И он готов подтвердить эти показания в суде. Так что гореть тебе синим пламенем...
– Все, горю! Сгораю от страха... Ладно, допустим есть показания Шаталова, пусть на меня можно навесить обвинение в вымогательстве. Но почему я разговариваю с тобой, капитан? Где следователь? Где, в конце концов, прокурорское постановление?
– Все будет, и постановление, и прокурор... Просто понимаешь, в чем дело, следователи у нас, как правило, люди мягкие. С законом дружат. А мы, опера, люди безбашенные. И закон нам не всегда указ... Короче, мы с тобой должны договориться, Бурлаков. Завтра у тебя будет разговор со следователем. И ты подробно, под запись, рассказываешь ему, как было дело. Де, я, гражданин Бурлаков, требовал у гражданина Шаталова сто пятьдесят тысяч долларов в качестве оплаты за незаконные охранные услуги...
– Круто! – презрительно фыркнул Игнат. – Ты хочешь, чтобы я лег в могилу да еще сам себя закопал... Знаешь, я бы тебе ответил, да матом ругаться неохота...
– Какие мы воспитанные! – недобро усмехнулся Шпагин. – А вот нас плохо воспитывали. А ведем мы себя ну просто ужасно. Старуха Шапокляк от зависти лопается. Знаешь, какую мы пакость придумали, а?
– Даже не догадываюсь.
– А я тебе подскажу... Кто у нас господина Ковригина на тот свет отправил?
– Извини, капитан, я этим вопросом не задавался.
– Зато мы задавались. И сдается нам, что это твоих рук работа...
– Детский лепет на лужайке. У вас нет никаких доказательств.
– Зато у нас есть оперативная информация. А еще на днях мы закрыли четырех амбалов из бригады Ковригина...
– Ну и что?
– Представляешь, Бурлаков, все ладно было в бригаде Ковригина. И коммерсанты подшефные, и деньги. Короче говоря, братва горя не знала. А ты все сломал. Все наперекосяк пошло. Ты банки у ковригинских соколиков без их разрешения принял. А мы приняли самих соколиков... Ох и злы они на тебя, я скажу...
– Не умеешь ты, капитан, ужастики рассказывать. Что-то мне совсем не страшно, – усмехнулся Игнат.
– А я тебе эти ужастики в реале устрою. Мы ковригинских ребят в одной камере собрали. Там как раз одно свободное место осталось. Как раз для тебя осталось... Догадайся с трех раз, что они с тобой сделают?.. Не волнуйся, убивать тебя никто не станет. Но и в авторитетах ходить ты больше не будешь... Песню знаешь такую, «а белый лебедь на пруду...». И «Белый лебедь» тебе будет. И пруд. Знаешь, как в пресс-хате прут?
– А ты это откуда знаешь? Что, сам под лохмачем побывал?
– Ну все, Бурлаков, ты меня достал! – вскипел капитан.
– Это ты меня достал своими баснями. Какая пресс-хата, о чем ты говоришь? Я тебе не какая-то шавка, чтобы меня на пальцах разводить. Сунь ты меня в пресс-хату, потом тебе самому там же сунут! Это я тебе, капитан, устрою!
Игнат смотрел на мента, как может смотреть разгневанный генерал на проштрафившегося лейтенанта. Конечно же, Шпагин понимал, что это всего лишь понты. Но тем не менее ему явно стало не по себе...
– И как же ты мне это устроишь? – нервно хохотнул он.
– А очень просто. Сначала с тебя снимут погоны за самоуправство. А потом дорога в казенный дом...
– Ах да, мы же крутые! Связи подключим, кому надо заплатим... Только ничего у тебя не выйдет, Бурлаков. После того, как тебя невинности лишат, твой авторитет растает как дым над водой. Тебе же даже бабок из «общака» не дадут. И связи твои лопнут, как мыльный пузырь... А пресс-хату я тебе устрою в два счета, не веришь?
Игнат умел делать хорошую мину при плохой игре. А игра в самом деле была очень плохая. Далеко не каждый мент мог позволить себе пустить серьезного авторитета под крутую раздачу. А этот мог. И очень даже может быть, что свою угрозу он воплотит в жизнь. То, что в пресс-хате он встретится с ковригинскими бойцами, это блеф как минимум на девяносто девять процентов. Но сама-то пресс-хата в принципе существует. И совсем неважно, кто именно там сидит. Главное, что может быть плачевный результат, и, возможно, без вазелина...
– Смотри, капитан, с огнем играешь! – Игнат наотмашь полоснул мента свирепым взглядом.
– О, мы уже злиться начинаем, – нервно усмехнулся тот. – Значит, зацепило, да? Не хочется на жердочке кукарекать... А я устрою тебе веселую жизнь, Бурлаков, обещаю. Если, конечно, ты будешь упрямиться... Признайся, что деньги у Шаталова вымогал, и все будет путем, так, кажется, у вас, у бандитов говорят?
– Я тебе не бандит, понял? И деньги ни у кого не вымогал. Так что признаваться мне не в чем... Лихо ты работаешь, капитан. Майором, видать, стать хочешь. Да не быть тебе майором. На танк с шашкой не прыгают...
– Ты, что ли, танк?
Игнат не ответил. Демонстративно отвел в сторону взгляд. Все, он сказал, что должен был сказать. Больше базаров не будет.
Шпагин понимал, что свалял дурака. Слишком грубо сработал. Если Шаталов и в самом деле скозлился, то менты должны были организовать тонкую и кропотливую разработку чисто по факту вымогательства. Прослушка, наружка, в конце концов должны были отследить факт передачи денег – зафиксировать их поступление на специальный счет. Но, видимо, Шпагин спешил выслужиться перед начальством. Поэтому и рубанул сплеча. Только шпага у него такая же тупая, как и голова...
Какое-то время мент кипятился, брызгал горячими угрозами. Но Игнат упорно хранил молчание.
– Да, Бурлаков, не получилось у нас разговора, – за гневом стараясь скрыть свою беспомощность, сказал капитан. – Ну что ж, пеняй на себя!
