– За встречу выпьем, – сказал Генка и, внимательно посмотрев на меня, спросил: – Или не хочешь?
Я пожал плечами.
– Вижу, что не хочешь...
– Катя мне все рассказала. Не было у тебя с Лизой ничего.
– Так я и хотел тебе сказать, а ты в драку полез.
– Мог бы потом все объяснить?
– А для этого у тебя жена есть. Пусть она и объясняет... Она что, не объяснила?
– Нет у меня жены. Развелись мы с Лизой. Сразу после того...
– Не знал. И не думал... Мы с Лизой после того случая больше не пересекались.
– И где она, с кем, не знаешь?
– Без понятия... Врать не буду, в школе она мне очень нравилась, а потом я в Катерину влюбился. Не нужна мне была твоя Лиза, ни тогда, ни сейчас...
– А я думал, она с тобой живет.
– А я думал, вы вместе... Институт закончил, где работаешь?
– Не закончил.
– Чего так?
– Отчислили. За плохое поведение, – глядя Генке в глаза, сквозь зубы говорил я.
Может, и не было у него ничего с Лизой. Но все равно он виноват. Хотя бы в том, что не смог объясниться со мной... С Лизой понятно, она женщина, она могла обидеться только из-за того, что я не поверил ей. Но с ней я еще поговорю...
– Подрался с кем-то?
– Почему подрался?
– Да потому что настырный ты и характер у тебя взрывной... Знаешь, в школе после той драки на ринге я тебя зауважал. Ну да ладно... Давай все-таки за встречу!
Мы чокнулись, выпили; я закинул в рот кусочек дешевой полукопченой колбасы. Не так уж богато жил Генка, как я мог бы подумать. Криминальные авторитеты для того и беспредельничают, чтобы как сыр в масле по этой жизни кататься.
– В институте восстановиться можно, – сказал Генка.
– Я в курсе.
– Так в чем же дело?... А может, посадили?
– Нет, забрили. В армию. Два года срочной, два «сверчком»...
– Какие войска?
– Морская пехота.
– А я в десантуре служил! – оживился Возников. – Воздушно-десантный полк, разведрота.
– Я тоже в разведроте служил, старшиной был...
– Да мы с тобой, считай, братья по оружию... За это надо выпить!
Отказываться я не стал. Вошел во вкус, что называется. Не такой уж он и плохой человек, Генка Возников. И не скажешь, что бандит.
– Сейчас чем занимаешься? – спросил он.
– Да так...
– Значит, ничем... Ты в каком сейчас звании?
– Старшина запаса.
– В милиции служить не думал?
– Чего?! – всколыхнулся я.
– А что здесь такого? – нахохлился Генка. – Работа для настоящих мужчин. Я раньше в уголовном розыске работал, сейчас в шестом отделе...
– Ты?! В уголовном розыске?! – Мне показалось, что я вскрикнул, столь сильным было мое изумление.
– Был в уголовном розыске. Сейчас в шестом отделе, борьба с организованной преступностью.
– И в каком ты звании?
– Капитан милиции.
– Капитан?! Ну, ты загнул! Когда ты капитана успел получить?
Теперь я точно знал, что Генка водит меня за нос. За пять лет из армейского дембеля в милицейские капитаны – так даже в кино не бывает.
– Недавно совсем получил, в июле, – спокойно и внушительно посмотрел на меня Возников. – За особые заслуги. Могли бы орденом наградить, а присвоили внеочередное...
– Чтобы капитана получить, надо как минимум лейтенантом стать.
– Стал. В восемьдесят девятом. Средняя школа милиции. Потом уголовный розыск, здесь, в Москве. В самую гущу попал, там такие дела были, что еле выжил. Такая каша была, что на выбор – или звездочки на могилу, или на погоны. Сначала третью пулю получил, а потом третью звездочку...
– Третью пулю?
– Да, две в Афгане, одну здесь... Еще и четвертая была, но так, вскользь, по ноге... Опасная у меня работа, Миша. Особенно сейчас. Но я уже по-другому не могу...
Генка говорил ровно, без надрывов. Шрамы от ранений не показывал, как будто ему было все равно, поверю я ему или нет.
– А удостоверение покажешь? – нервно спросил я.
– Зачем? – удивленно повел бровью Генка.
– Да так... Один тут мне козырял корочками. Боюсь, что липа была.
– Кто козырял?
– Ты удостоверение покажи, скажу.
Возников пожал плечами, неторопливо поднялся, неохотно вышел в прихожую, принес и протянул мне красные корочки с золотым тиснением. Удостоверение сотрудника МВД. Внутри – фотография, печать, капитан Возников Геннадий Павлович, оперуполномоченный шестого отдела МВД. Я пытался найти признаки фальсификации, но не мог...
Генка не вытерпел, забрал удостоверение.
– Что-то я не пойму тебя, Трохин. Что-то с тобой не то.
Он смотрел на меня пристально, выцарапывающим взглядом. Глядя на него, можно было почувствовать милицейскую волну, на которую был настроен его внутренний излучатель.
– Кто тебе показывал корочки? О какой липе ты говоришь?... Зачем ты пришел ко мне, Миша?
Он говорил спокойно, мягко, но я чувствовал жесткость энергетического кольца, сжавшего вдруг мое сознание.
Генка поймал меня на психологическом приеме. Страшней всего было признаться в том, зачем я к нему пришел. Ведь я должен был его убить... Поэтому я решил умолчать о главном, прикрыв его менее значительным.
– Олег... Олег Лазарев, он мне корочки свои показывал.
А ведь я не должен был говорить об Олеге.
– Лазарев? – стал мрачным как туча Генка.
– Что-то не так? – еще больше занервничал я.
– Какие у него корочки?
– Ну, борьба с экономической преступностью...
– Он борется с преступностью?... Это очень интересно. Очень...
Генка продолжал давить на меня взглядом. Как будто он только сейчас понял, что я представляю для него опасность.
– Он же твоим другом, кажется, был...
– Был? Да, был...
– А может, ты с ним и сейчас вась-вась?
– Нет, – мотнул головой я.
– А чего глаза прячешь?
– Да нет... Слушай, ты на меня не дави, не надо! – всполошенно сказал я, энергично тряхнув головой. –
