стал спускаться вниз. Когда меня отпустило, он был уже достаточно далеко, чтобы бежать за ним. Тем более что мне очень хотелось поскорей получить объяснения от Вики. А она уже закрыла дверь, увидев меня... Неужели не откроет?
Вика открыла мне. Впустила меня в квартиру. Щеки бледные, но волосы растрепанные, как после бурной сцены – известно какой. Шелковое кимоно с драконами. На лице беспомощная улыбка.
– И кто это у тебя был? – в тщетной попытке взять себя в руки спросил я.
– Игорь Дмитриевич... Он... Он друг моего отца... Он меня подвез...
– На черном «Мерседесе»?
– А-а, да...
– Каждый день тебя подвозит, да? Один телохранитель ждет его в машине, другой в подъезде...
Я вспомнил, как впервые шел в гости к Вике. «И ходят, и ходят...» – вот что бросила нам вслед ее соседка. И ходят, и ходят... Такие, как Игорь Дмитриевич, ходят, такие, как я...
– Вчера ждали, позавчера. Сегодня три часа ждали, – соврал я.
И Вика повелась на мою совсем не хитрую уловку.
– Неправда, он был у меня два часа...
– А у тебя что, все по времени?
– А почему ты на меня кричишь? – возмущенно, с упреком, но без вызова во взгляде спросила Вика. – Ты кто такой, чтобы меня отчитывать?..
– А ты кто такая?
– Я у себя дома. И делаю то, что хочу...
– А хочешь ты всегда?
– Да, всегда... И ничего не могу с собой поделать...
Вика удрученно вздохнула, словно осознавая свою вину. И голос ее звучал тихо, виновато. Но при этом она смотрела мне прямо в глаза. Мне был неприятен ее насмешливый взгляд. У меня кровь закипала в жилах от ее признания...
– Кто такой этот Игорь Дмитриевич? Твой любовник?
– Допустим.
– Что, сначала он, а потом я?
Я все еще надеялся, что Вика возьмет свои слова обратно. Могла же она сказать, что пошутила, что нет у нее никаких любовников, кроме меня. Я бы ей не поверил. Но мне было бы легче, если бы она оправдывалась.
– Да, сначала он, а потом ты...
Но Вика не щадила меня... А я не хотел щадить ее.
– И кто лучше?
– А это как посмотреть...
В отличие от меня Вика не язвила. Голос ее звучал мягко и покладисто. Но уж лучше бы она билась в истерике. Это был хотя бы какой-то намек на раскаяние. А так совести ни в одном глазу.
– Как мужчина лучше ты. А как спонсор лучше он...
– Спонсор?! Ты что, трахаешься с ним за деньги?
Взять бы ее за горло да придушить. А чем я хуже Отелло?..
– Трахаются сучки в подворотне, – поморщилась Вика. – А у нас все красиво... Да, иногда я получаю за
– Ты хоть понимаешь, что ты шлюха? – взревел я.
Вика испуганно попятилась... Да я и сам был напуган собственным бешенством. В таком состоянии я мог убить и ее, и себя. Но не было сил сбить нахлынувшую волну безумия.
– Мне кажется, тебе уже пора домой, – в ужасе продолжая отступать, сказала она.
– А мне кажется, что ты тварь позорная!
Не в состоянии контролировать себя, я надвигался на нее как танк. Я мог задавить ее насмерть, и она, похоже, это понимала.
– У меня есть право на личную жизнь, – жалко пролепетала она, спиной прижимаясь к гарнитурной стенке.
– У тебя есть право сдохнуть как последняя тварь!
Я уже не ведал, что творил. И в бешенстве схватил Вику за горло. Больше никто не будет страстно целовать ее в сочные уста, никто не будет мять ее роскошное тело. Пусть она никому не достается!..
Что произошло дальше, я помню смутно. Как будто молния вонзилась мне в бок в районе печени. Сумасшедшая боль, паралич мышц и всех внутренних органов, а затем и сознания...
Очнулся я в той же комнате, где пытался задушить Вику. Лежал на полу, руки сведены вместе спереди наручниками. Голова гудит, как трансформатор под напряжением, тело не болит, но словно чужое.
В комнату заглянула Вика.
– Как себя чувствуешь? – улыбнулась она, словно я был милым шалуном-проказником.
– Что это было? – через силу выдавил я.
– Обыкновенный электрошокер... Ты мог меня задушить.
– Знаю...
Я готов был раскаяться в своем поведении. Но вспомнил про наручники.
– Откуда у тебя эти железки?
– Тебе не все равно?
– В садомазо играетесь?
– Хочешь попробовать?
– Не надо...
Нельзя ей было приближаться ко мне. Я снова терял контроль над собой, я снова мог наброситься на нее. И все потому, что Вика – шлюха и тварь... Как же горько было осознавать это! Как же мне хотелось умереть. Вместе с ней...
– Не надо меня убивать. Я еще жить хочу...
– С кем?
– Ты знаешь, с кем, зачем спрашиваешь?
– Почему?.. Почему ты стала шлюхой?
– Я не шлюха. Просто в отличие от некоторых я не страдаю эгоизмом. Ты хочешь, чтобы я была твоей. А я этого не хочу. Потому что меня хотят многие. Потому что я хочу дарить людям радость...
– Ты настоящая тварь!
– А ты – псих!
Меня снова накрыло. В ярости я легко разорвал цепочку, соединяющую браслеты наручников. Легко – потому что эти наручники были дешевой подделкой для извращенцев...
Я еще только поднимался на ноги, когда заливистой трелью дал о себе знать входной звонок. Перепуганная Вика в ужасе бросилась открывать дверь. Я настиг ее в тот момент, когда в квартиру уже входили крепкие дядечки в белых халатах. «Ангелы 03-06». Они оторвали меня от Вики, с трудом сбили с ног. Я уже готов был к тому, чтобы разбросать их, когда мне в руку ткнулось что-то острое. Сначала онемела рука, затем все тело, после чего закоротило и сознание...
Я смутно помнил, как на меня натягивали смирительную рубашку, выводили из квартиры, сажали в машину «Скорой помощи». Потом была психушка, где в одиночной палате для особо буйных я провел целую ночь.
А на следующий день ко мне пожаловал следователь милиции – средних лет мужичок с уставшими глазами. Он сообщил, что гражданка Иванец Виктория Аркадьевна подала на меня заявление в милицию. Она обвиняла меня в том, что я пытался лишить ее жизни. Я не сразу понял, что под гражданкой Иванец он подразумевал Вику. А когда понял, лишь развел руками. Да, я действительно пытался ее задушить. А Вика вполне была способна заявить на меня в милицию. Я вспомнил, кто и как вызвал меня к следователю Хазаровой. Вика мне позвонила, сказала, что я могу ехать к ней домой. Я приехал и попал в ловушку... Ведь я и раньше должен был догадаться, что Вика совсем не такая уж и простая, как могло показаться. А сейчас я был в этом уверен. Шлюха она, нимфоманка бесстыжая. Не знаю, как насчет эгоизма, а бешенством матки она точно страдала... Шлюха... Увы, любимая шлюха. Как ни горько было это осознавать, я и сейчас не
