– Раз надо, поговорим.
– С глазу на глаз. Без Настюхи... Настя, ты это, извини, что так вышло. Нет, не извини. Я прошу у тебя прощения... Ну прости, а?
– Все нормально, Андрей, – улыбнулась Настя.
И отошла в сторону. Села в кресло за дальним столиком.
– Ты, братуха, меня тоже извини, – Пыжик виновато отвел взгляд в сторону. – Сам не знаю, что на меня нашло. Гниль какая-то... Я это, понимал, что не так что-то со мной. Сам же Настю с Людкой к себе взял. А Вакулу отоварил, помнишь...
– Я все помню, – с укором, но без осуждения посмотрел на него Кирилл.
– Пелена в башке была. А ты все как рукой снял. В смысле кулаком...
– Ты уж извини!
– Да ты что! Какой извини!.. Ты мне мозги прочистил, а говоришь извини... Ну так что, брат, мир?
– Мир! – кивнул Кирилл.
Он протянул Пыжику руку, обнялся с ним по-братски, похлопал его по спине.
– Ты сейчас куда?.. В смысле, вы с Настей куда? – не без ревности спросил Пыжик.
– Ты как меня нашел? – вопросом ответил Кирилл.
– Да подумал, куда вы могли податься. В ресторан, а потом... Из дома-то вы ушли не для того, чтобы возвращаться...
– Вот видишь, ты сам понял, что мы сначала в ресторан, а потом... Потом куда, ты знаешь...
– Дурацкий вопрос, да? – виновато и в то же время с вызовом спросил Пыжик.
– Не дурацкий... Андрюха, ну ты же взрослый человек. И должен понимать, что как было, уже не будет. Настя сделала выбор. Ты сам подтолкнул ее к этому...
Пыжик обреченно вздохнул и направился к выходу.
Он ушел. А они остались. Растерянные и подавленные.
– Жаль парня, – виновато сказала Настя.
– Ничего, переживет...
3
– Все нормально, брат? – спросил Пыжик.
Он держался бодро, уверенно. Как будто вчера ничего не произошло. Как будто Кирилл не был этой ночью с Настей... Но где-то в глубине глаз скрывалась обида и досада. И голос едва уловимо дрожал.
– Да ничего, могло быть и хуже...
– Шутишь? Или прикалываешься?
– А ты думаешь, у нас с Настей что-то было?
– А то нет.
– Ничего не было, – соврал Кирилл.
Зачем бередить душу Андрюхе? И без того парень переживает.
– Правда? – недоверчиво посмотрел на него Пыжик.
– Ну да...
– Ладно тебе, не оправдывайся. Настя – твоя, не вопрос. И что было, то было... Ладно, харэ болтать. Делом пора заниматься.
– А Бекас где?
– К больнице подтягиваемся. Там с ним встретимся.
– К больнице?
– Ну да, к первой городской. Ты, наверное, не слышал: вчера на Кешу Ржавого наехали...
– Кто?
– Да не поверишь – шпана подзаборная. Пацан домой шел, ну, под бухом слегонца. А у подъезда придурки обдолбленные сидят, на гитаре дринькают. Кеша мимо проходит. А они: мужик, типа, закурить дай. Ну Кеша и дал. Кулаком промеж глаз... Эти козлы должны были знать Кешу. Он же величина, второй бригадир после Сырка... Вернее, уже первый... Ну, короче, они-то знали. Но ни хрена не поняли. Наехали на него. Махач был. Кеша всех раскидал. А какой-то сосунок сзади к нему подкрался да камнем по башке. Черепно-мозговая, понял? Хорошо, хоть не наглушняк загасили. А ведь могли...
– Что с этими придурками будет?
– Да мало не покажется, это даже не разговор...
Кирилл представил, как «быки» из Кешиной бригады будут гоняться за малолетними недоумками. С одной стороны, им воздастся по заслугам. А с другой стороны, дело может дойти до смертоубийства.
– Борзеет молодежь, – сказал Кирилл. – Как бы новый Гвоздь из подвала не вынырнул...
Перед тем как сесть в машину, Кирилл, как всегда, достал из кобуры «беретту», дослал патрон в патронник. Сунул пистолет обратно. На предохранитель ставить не стал.
С точки зрения инструкции, это было вопиющим безобразием. Да, ствол так носить опасно. Зато в экстренной ситуации это безобразие может спасти жизнь.
К больнице они приехали первыми. Осмотрели подступы к зданию со стороны основного входа, вестибюль. Все было нормально. Узнали в регистратуре, где можно найти недавно поступившего больного Иннокентия Рыжова.
Минут через десять подъехал Бекас. В окружении трех телохранителей. Важный и неприступный. Гордый и независимый. Подлый и сволочной... Всякий раз, когда Кирилл видел его, перед глазами всплывала мертвая Анжела. И всякий раз у него невольно сжимались кулаки.
– Здорово, пацаны! – зычно поприветствовал их Бекас.
Все вместе они зашли в вестибюль.
– Где он лежит? – спросил шеф.
– В нейрохирургии, – сообщил Пыжик. – Седьмой этаж, направо. Четырнадцатая реанимационная палата...
– Что, совсем плох?
– Операцию ночью сделали. А как и что, надо у доктора узнать...
На седьмой этаж поднялись на лифте, триумфальным шествием прошуршали по коридору нейрохирургического отделения, зашли в четырнадцатую палату.
Кеша лежал в реанимации под аппаратом жизнеобеспечения. Верхняя часть головы в бинтах. В носу трубки. К руке подведена капельница. Глаза закрыты.
Рядом с ним и через проход лежали другие пациенты.
– Не понял! – набычился Бекас. – Что за дела?
– Это я вас спрашиваю, что за дела? – послышалось из-за спины.
К нему подошел молодой врач с проплешиной на голове.
– Я не понял, ты чо, наехал? – угрожающе надвинулся на него Бекас.
Врач понял, что его начальственный тон здесь не уместен. Этот монстр в образе человека мог сожрать его прямо здесь и с потрохами.
– Ты, лепила! Ты хоть врубаешь, кто это такой? – показал на Кешу Бекас. – Это мой кореш, понял?.. Я тебя спрашиваю, мужик, почему мой братан не лежит в отдельной палате?
– А... А у нас нет свободных палат...
– Да?! А мы сейчас посмотрим!
Бекас бесцеремонно вломился в соседнюю палату. Кирилл последовал за ним. И оторопел.
На высокой койке полулежал его родной брат. Верхняя часть головы, как у Кеши, закована в бинтовой панцирь. Но аппарата обеспечения нет и в помине. И сам Игорь в полном здравии: в левой руке миска с каким-то больничным варевом, в правой – ложка.
Он ел самостоятельно и, возможно, с аппетитом. Но появление незваных и чересчур шумных гостей отвлекло его от этого занятия. Он медленно повернул голову, посмотрел на Бекаса. Вздрогнул. Посмотрел на Кирилла. В глазах растерянность и удивление.
Игорь узнал и его, и Бекаса. Он все помнит. Значит, он двумя ногами на пути к полному выздоровлению. А Сытин говорит, что он недавно вышел из комы. Да ему уже танцевать пора!
Кирилл едва удержался от порыва броситься к брату, обнять его, все ему объяснить... А он должен был объяснить ему, почему он состоит в свите Бекаса, почему носит волчью шкуру. Он должен это объяснить,
