себе пенсионера. Да и пар дедушка сбросил. А то, когда у человека много пара, может крышу нечаянно сорвать да еще и в самый неподходящий момент.
– Так вы в тюрьме сидели? – вспомнил вдруг Быков.
У него уже не было ни сил, ни желания подозревать Сергея в преступных намерениях.
– Да, вместе с Трофимом Трофимовичем.
– А он что, в тюрьме?
– Увы... Вы же знаете, он честный человек.
– Да, да, знаю. Честный человек и порядочный.
– А вокруг столько подлецов и негодяев...
– Подлецы и негодяи в правительстве сидят!
И снова Быкова понесло. Но в этот раз обличительная тирада длилась на порядок меньше.
– Вот именно эти подлецы и посадили нашего уважаемого Трофимовича, – продолжил тему Сергей. – Система у нас такая. Честным людям житья нет!
– Это вы правильно говорите! Вот я тридцать лет на заводе отработал. В горячем цеху! А какая у меня пенсия? Тьфу! На этих троглодитов тьфу!.. А Трофим Трофимович мне помог. Квартиру в рассрочку покупать не стал. Потому что знает – внук у меня на Севере служит! Вернется в Москву – где ему жить?.. Пенсию мне положил. Две тысячи рублей в месяц! И за что? За какие-то паршивые акции, которые ничего не стоят!
Сергей понял, что старик не имеет ни малейшего представления об истинной ценности зарегистрированных на него акций. Вслепую заключал договор. Даже копии не попросил оставить себе. Лишние две тысячи рублей в месяц его ослепили. Вот если бы Горбылев положил ему десять тысяч, тогда бы старик задумался. А может, и нет. У старых людей особый склад характера. Они могут хаять буржуев, метать в них громы и молнии, но при личной встрече с тем же буржуем они легко признают его наичестнейшим человеком – стоит им только услышать от него пусть и пустые, но красочно оформленные слова. И ценить эти слова будут на вес золота. И все потому, что солидный представительный человек подсознательно ассоциируется у них с представителем власти. А власть – это для них свято. Что, впрочем, не мешает им крыть матом эту власть вдоль и поперек... Знал Трофим Трофимович, на кого делать ставку.
Быков находился в неведении относительно предмета договора. Но с какой тщательностью он сверял подпись на доверенности с оригиналом! И в этом чувствовалась старая закалка. Он тщательно исполнял инструкцию, оставленную ему Горбылевым.
Именно в этой тщательности и заключалась закавыка для Сергея. Трофим Трофимович предупредил старика, что в любой момент может переоформить акции на себя. Но не обговорил с ним вариант, по которому право на акции можно передать кому-то другому. Пришлось Сергею вежливо, но настойчиво тыкать его носом в доверенность, где черным по белому было написано, что Горбылев требует заключить договор передачи на его имя. Мудреные юридические завороты ставили малограмотного Быкова в тупик. Но в конце концов до него дошло, что акции нужно передать гражданину Комиссарову, а не Горбылеву...
Сергей вызвал нотариуса, и в его присутствии Быков подписал договор.
До этого исторического момента Сергей мог считать себя лишь песчинкой в огромной сети пользователей «ГТС» – потому как еще вчера купил мобильный телефон и номер в этой компании. А сейчас он стал обладателем права на десятую часть этого сотового оператора.
В тот же день он успел заключить еще один договор подобного рода. И получил в свое распоряжение пятнадцатипроцентный пакет акций чуть менее крупного «Юниора».
Домой он вернулся поздно. А утром снова включился в процесс. Нанял нового нотариуса и вместе с ним отправился по адресам. В этот раз он успел заключить целых три договора.
3
Марфа Ивановна несколько раз прочитала доверенность. Подозрительно посмотрела на Сергея. И строго спросила:
– А почему Трофим Трофимович решил передать право на акции вам?
– Обстоятельства заставили. Я же говорил вам, что его подставили. Он сидит в тюрьме. А его акции под угрозой.
– У меня они в безопасности.
– Увы, это не так. Сегодня к вам пришел я, с доверенностью от господина Горбылева. А завтра к вам в дом ворвутся головорезы в масках и с автоматами. И они заставят вас отдать им акции.
– У меня нет акций. Они всего лишь на меня оформлены. А их самих я в глаза не видела.
– И копии договора у вас нет, по которому господин Горбылев передал вам право на акции. Зато я оставлю вам копию, по которой эти акции перейдут ко мне. И если к вам нагрянут бандиты, вы просто покажете им эту копию, и они тут же отстанут от вас. А не будет копии, вас будут бить и пытать, пока вы не подпишите договор, который они вам подсунут...
– Так я подпишу его, и они оставят меня в покое.
– Да, но тогда господин Трофимов перестанет вам выплачивать пособие. Да и как вы будете себя чувствовать после того, как пойдете на сговор с бандитами?
Марфа Ивановна сдалась. И подписала договор. Сергей облегченно вздохнул. Теперь он смело мог вычеркнуть фамилию этой женщины из списка Горбылева.
Шестнадцать человек передали ему свое право на акции. Все шестнадцать. И никто из них не умер, не сменил адреса. Никто не заупрямился. Да, Трофим Трофимович умел работать с людьми. Скорее всего, он и в самом деле был знатоком человеческих душ. Только вот женушку свою молодую проглядел. И господина Варшагова вовремя не приструнил...
У Сергея не было никакого желания встречаться с этими проходимцами. Да и надобности не было. По договоренности с Горбылевым, вместе со всеми документами он должен был залечь глубоко на дно. И ждать, когда Трофим Трофимович выйдет на свободу. Когда это случится, он выйдет на прямой с ним контакт и вернет ему все акции и документы. Взамен на обещанные десять миллионов. И тогда уж он – свободный от всех перед кем бы то ни было обязательств – развернется во всю ширь своих помыслов.
Горбылева осудили за незаконное предпринимательство. И его деяния были отягощены вторым пунктом статьи сто семьдесят первой. Тяжкое преступление. Но не особо тяжкое. А это значило, что в его случае условно-досрочное освобождение могло наступить после отбытия половины срока. А его приговорили к четырем годам лишения свободы. Год он уже отмотал. И если все сложится для него хорошо, то через год он может выйти на свободу. В любом случае Сергей должен его дождаться...
Спрячет документы и будет ждать. А ведь он мог пустить их в ход уже сейчас. Сертификаты акций и право на них у него в руках. А это мощное оружие в борьбе за миллионы. Он может их выгодно продать. А можно и место Горбылева занять. У Сергея юридическое образование, он полон сил и энергии. Он может развить бурную деятельность и стать миллионером уже сейчас. Только вот подлость не про него писана. Он может быть злым, жестоким, но не подлым.
С драгоценной добычей в кейсе вместе с нотариусом он шел к своей «десятке», когда рядом остановился черный джип. Из машины вышли двое в черном. Проводили Сергея подозрительными взглядами. А когда Сергей завел машину, вдруг бросились к нему.
– Эй, мужик! Постой!
Но Сергей уже понял, что это за люди. И ударил по «газам». Скоро он обнаружил, что черный джип висит на хвосте.
– Ну вот, началось!
– Что началось? – встрепенулся нотариус.
– Гонка с преследованием... Вы, наверное, поняли, что акции стоят больших денег. А где большие деньги, там всегда полно желающих их отобрать.
– Но у меня же ничего нет! Я-то здесь ни при чем!
– Поэтому вам придется катапультироваться.
– Простите, что сделать?
– Там под сиденьем рычаг. Дерните на себя и через крышу катапультируетесь вместе с креслом. Там два парашюта – основной и запасной.
Мужик был близок к истерике. Поэтому принял его слова за чистую монету. И дернул за рычаг под сиденьем. Разумеется, ничего не произошло, и он остался на месте.
– Нашли время, когда шутить! – взвизгнул он.
– Да, вы правы, сейчас не самое лучшее время для шуток.
Сергей резко крутанул руль. На скользкой дороге машину сильно занесло влево, но этот момент был заранее учтен. «Десятка» ударилась колесом о бордюр, но все же вписалась в поворот. Еще один крутой поворот, и машина тормозит возле пятиэтажного дома. Нотариус понял, что от него требуется. Мигом освободил салон и бегом рванул к подъезду. Он успел скрыться в нем в тот самый момент, когда из-за поворота выскочил джип. Сергей к этому времени уже разгонял машину. И сигналил, как сумасшедший, чтобы ему освободили дорогу. По правилам, скорость при движении в жилой зоне не должна превышать двадцати километров в час. Но какие сейчас к черту могли быть правила? Лишь бы ноги, то есть колеса, унести. Да прохожего бы не сбить. Сергей не раз замечал силуэты сгорбленных старушек с клюками на борту маршрутных такси. Нет, ему такой боевой счет не нужен...
Он благополучно выскочил со двора прямо на оживленное шоссе. Но джип не отставал. И уверенно сокращал дистанцию.
Сергей жалел, что не забрал из банковской ячейки как будто нарочно припасенный для него «глок». И в то же время понимал, что пистолет ему сейчас не нужен. Оружие повышает градус уверенности, но вместе с тем создает иллюзию превосходства над противником. Пистолет мог вызвать непреодолимое желание остановить машину и перестрелять к черту преследователей. А заодно вступить в серьезный конфликт с законом. К тому же у преследователей на один его пистолет могли найтись два-три пулемета... Отсутствие оружия заставляло Сергея чувствовать себя зайцем. В естественном смысле этого слова. Заяц спасается от волков только бегством и ничуть этого не стыдится.
Но как трудно зайцу уйти от сокола в чистом поле, так же трудно было уйти на «десятке» от мощного быстроходного джипа. Тем более что Сергей
