Но как ни крути, а криминальная сторона настоящей жизни Алмаса — не более чем догадки, подкрепленные информацией о его прошлом. Можно обвинить его во всех смертных грехах, но, пока не будет серьезных оснований для обвинения, трогать его нет смысла. И вы рваться может, и укусить…
А что делать, чтобы доказать его вину, Артем не знал Наверняка ноги Макееву Алмас ломал чужими руками Преступников по горячим следам найти не удалось, а сейчас и вовсе нет возможности разыскать их, не говоря уже о том, чтобы допросить и выбить сведения о заказчике. Можно взять Сабурова в разработку — прослушивание телефонных и прочих разговоров, видеонаблюдение. Но для этого нужна как минимум санкция суда, а как максимум — специалисты, транспорт и техника. Очень сложная задача, а учитывая тот факт, что Алмас ведет себя очень осторожно, и вовсе не выполнимая…
Глава 7
Мороз был настолько злым, что вязаная шапочка, казалось, обручем сдавливала голову. Колючий снег хлестал в лицо, ледяные руки февраля лезли под грязный бушлат, холодили тело.
Иван так спешил попасть в дом, что едва не поскользнулся на ступеньках высокого крыльца. Нервно вцепился в ручку двери, потянул ее на себя, но та была закрыта изнутри.
— Э-эй! Ребята! Ну чего вы!.. Ну, откройте, ну, пожалуйста!
Но из-за двери слышался только хохот. Таджики дружно издевались над ним.
— Ну что вы за люди! — в отчаянии взвыл Иван.
Морозный обруч все сильней сжимал голову. Боль становилась невыносимой. Но проклятые неруси продолжали веселиться. Им-то хорошо: в доме тепло. Сюда бы их, на лютый мороз.
— Суки! — Хватаясь за голову, Иван сел на корточки, плечом прислонился к двери.
Еще немного, и, казалось, голова лопнет от боли…
Нехорошо у него с головой. Неизвестно кто непонятно чем ударил его сзади. Хамид смотрел его затылок, он Думает, что в него стреляли, только пуля прошла вскользь. Но контузия, говорит, все равно была сильная. И крови много было…
Хамид нашел его в конце октября, без сознания, в лесу возле реки. Иван не смог объяснить, как он там оказался. Контузия оказалась настолько сильной, что память отшибло напрочь. Он даже имени своего не помнил, а Иваном его таджики окрестили.
Единственное, что вспомнил он из прошлой жизни, так это то, что крепко сидел на игле. Таджики баловались травкой, узнав об этом, Иван чуть ли не на коленях выпросил у них косячок. А когда ему предложили уколоться, от радости он волчком закружил по полу. Героин у них был «грязный», серый, но Иван был рад и такому.
Он не знал, куда ему идти. К тому же таджики его и не хотели от себя отпускать. Он вкалывал на них как проклятый — за дозу в день и «дошираковскую» лапшу. Сделал норму — будет кайф, нет — загнется от ломок. Иван старался…
Ему казалось, что он умирает. Еще чуть-чуть, и он бы околел на морозе. Но вовремя вмешался Хамид, разогнал своих земляков-придурков, открыл дверь. Иван как сидел, так и ввалился в теплый холл.
Его не стали обогревать и растирать спиртом. Хамид поступил более мудро — разжег косяк, сунул его Ивану в рот. Травка легкая: кайфа никакого не было, дури тоже. Но все же она вернула Ивана к жизни.
— Давай, пошел! — пнул его сапогом Амир.
Хамид был старшим в бригаде гастарбайтеров и в определенной степени благоволил к Ивану. Но заступаться за него даже не подумал. Для него главное, чтобы он вкалывал.
Иван смог вернуться к работе. Это была самая настоящая каторга — месить лопатой в тяжелом корыте смесь для стяжки пола. Цемент, песок, гравий, вода… Адом большой, четыреста квадратных метров, ни конца ни краю…
Таджики укладывали стяжку, а он месил.
— Быстрей, быстрей! — подгоняли его. — Собака ленивая!
(|цу разрывало
Руки отнимались от усталости, пояс1 [4ван про-на части от боли, ноги его едва держал)' авится его ра-должал трудиться. Если таджикам не по^а маЛо… бота, дозы ему не видать. А одного кося1*, СПину. Иван Амир подкрался сзади, толкнул парн^ лииом в цене удержался на ногах, упал, ткнувши^ ментно- песочную жижу. сквозь хохот
— Это последнее корыто, — сказал
Амир. — Закончишь, и хватит…,юсь поскорее
Иван даже не стал умываться — так хот1л, дом ДОждал-закончить работу. Он сделал раствор, с т I ся, когда его выработают. чил наркоти-
Он хотел есть, но гораздо больше его М-, ческий голод. Но Хамид его морально уб',вой. — Толь-
— Нет ничего больше, — мотнул он гол*
ко трава. Но нам и самим мало… I _ упал ему
— Хамид, что хочешь для тебя сделан’ ИЗДевается.
в ноги Иван. Он думал, что таджик над ни<,ф0Су с пла-
— Ладно… — Хамид бросил на пол па!1 процедил он ном. — Больше ничего нет, — с презрение^
сквозь зубы. — До марта ничего не будет..
— До марта?! |И ц голове От страха у Ивана поплыло перед глаза ^одит с ума.
зашумело так, что показалось, будто он с, акие-то ви-И действительно, в подсознании всплыли ’ дения. Марат, Марат… — звал его кто-то. (уЛ его.
— Эй, что с тобой? — Хамид несильно пI робормотал
— Марат, Марат… — ошеломленно г*
Иван.
— Что Марат? Кто Марат? ^ня 30вут…
— Мама меня Маратом зовет… Марат ^
Да, Марат!.. Точно, Марат! — просиял Иван
— Кто тебе такое сказал?
— Никто. Сам вспомнил…
— Что еще вспомнил?
— Ничего… Пока ничего… лавой, рас-Ему нужно было освежить себя дурман-тр
шевелить мысли. Но гашиш не смог по своей силе заменить ему героин. Он принес всего лишь временное облегчение. Марат ничего больше не вспомнил. И во сне ничего не привиделось, кроме каких-то зеленых драконов, от которых он всю ночь убегал.
А утром ему было так плохо, что к цементному корыту его подвели пинками. Особенно старался Амир.
— Не будешь работать — кирдык! — Он очень убедительно показал на жестах, как будет вскрывать ему глотку ножом.
Но работа не заладилась. У Марата не было никакого стимула, чтобы стараться. Травы мало, героина и вовсе нет. Какой тогда смысл вообще вкалывать на этих чуреков?
— Ты что, ишак, совсем копыта потерял? — снова насел на него Амир.
И со всей силы ударил Марата ногой по копчику. Боль взорвала его изнутри, и вне себя от бешенства он набросился на обидчика. Кулаком в челюсть, подсечка, добивающий удар в солнечное сплетение. Удары были настолько сильные, что Амир потерял сознание.
