Айбат ударил внезапно и мощно — кулаком в солнечное сплетение. На какие-то секунды Марат потерял сознание от боли. Очнулся на полу.
— Говорят, у тебя память отшибло? — нависая над ним, зловеще оскалился Айбат.
— Так это когда было! — через силу выдавил Марат.
Боль скручивала его в бараний рог, от нехватки воздуха тошнило.
— Что было?.. Фархан тебя узнал. Ты с Хаджой договаривался. У тебя с ним стрелка была…
— Какой Хаджа? Не знаю никакого Хаджи!
— Фархан! Объясни ему, кто такой Хаджа!
В красноречии Фархан упражняться не стал. Молча ударил Марата ногой в голову.
Очнулся Марат в холодном подвальном отсеке, мокрый с головы до ног. Рядом стоял Фархан с ведром. Судя по всему, это он привел его в чувство — с помощью ледяной воды.
— Что с Хаджой сделали, суки? — злобно спросил он.
— Не знаю такого, — мотнул головой Марат.
И тут же нога в тяжелом ботинке состыковалась с его носом. Потолок сначала закружился перед глазами, затем вдруг стал падать на него… Так же падала на него земля… Да, его закапывали в землю, он вспомнил это… И кто такой Хаджа, он тоже, кажется, знает.
— Скажу! Все скажу!!! — во весь голос закричал Марат.
— То-то же!
В знак поощрения Фархан несильно ударил его ногой по ребрам. Легкий дружеский тычок… Как бы перелома не было.
Фархан позвал Айрата и, пока тот спускался, помог Марату сесть, спиной оперев его о стену.
— Ну что, вспомнил? — хищно усмехнулся Айрат.
— Да… Как с Хаджой договаривался, не помню. А саму сделку помню. Да, там полцентнера героина было, «три семерки», все дела. Мы деньги привезли, два «лимона». А потом вдруг менты, руки в гору, Гитлер капут…
— Про ментов мы знаем. Только Хажда пропал, и все, кто с ним, тоже…
— Тебе объяснить, в чем здесь фишка?
— Давай, попробуй.
— Баян давай, сыграю…
— Хорошо, будет тебе баян.
Айрат вышел из отсека, минут через двадцать вернулся, принес заправленный шприц. От нетерпения у Марата конвульсивно задергалась нога — так сильно хотелось уколоться. Ремнем перетянул руку повыше локтя, наработал вену, воткнул иглу…
Доза оказалось убойной. Марата торкнуло капитально.
— Чудь заморская, — балдежно пробормотал он, закрывая глаза.
Хотелось просто лежать и качаться на высоких и плавных волнах. Но Фархан ударил его ногой в бок.
— Ты давай не улетай. — Айрат нагнулся и влепил ему пощечину.
Марат блаженно улыбнулся.
— Ты знаешь, я бы мог соврать… Мог бы соврать, говорю… Сказал бы, что это были настоящие менты… А что, менты тоже жрать хотят. А тут целых два зеленых лимона. И товара на три пуда… Зачем в казну отдавать, а? Всех в могилу, а добычу распилить… Они нас на карьер привезли… Мы могилу вырыли… Сначала Хаджу с его пацанами… Потом нас… Он меня на колени поставил, ствол к затылку. Я дернулся, он выстрелил… Дальше ничего не помню… Могила не очень глубокая была, а трупов много, я на самом верху был. Песок там. Может, потому и выбрался…
— Что-то я тебя не пойму, Марат, — обеспокоенно посмотрел на парня Айрат. — Врешь ты или нет? Было то, что ты говоришь, или не было?
— Все было… И могилу рыли, и стреляли… Только менты липовые… Не было никаких ментов… Это все Хоттабыч, падла…
Нирвана в душе стремительно заполнялась злостью.
— Ненавижу, тварь!.. Пацанов моих положил… А меня в расход! Что я этому козлу сделал!.. Ну, на иглу сел! Так это мое личное дело!.. Ну, Костик на киче раскололся. Я-то здесь при чем?..
Айрат снова отхлестал его ладонями по щекам.
— Успокойся, слышишь!.. Кто такой Хоттабыч?
— Хоттабыч?! Ты таджик — и не знаешь, кто такой Хоттабыч?! — глупо хихикнул Марат. — Он же у вас. в Средней Азии живет. Джинн такой, из кувшина… Потер горлышко, да, бац, а оттуда дым валом. Ну и Хоттабыч, на… «Слушаю и повинуюсь!» Дай косячком затянуться, Хоттабыча покажу!
Айрат дал. Ногой в зубы.
— За что? — жалко заскулил Марат.
— Кто такой Хоттабыч, спрашиваю! — тряхнул его за грудки таджик.
— Босс мой! Моя бригада на него замыкалась… Мы по мелочи работали, а тут заказ крупный. Я думал, Хоттабыч поднять нас хочет, а он, падла, опустил. В землю… Мразь!
— Как его найти?
— Гонишь? Он шифруется знаешь как. Нас менты вяжут, а он сухой. Хитро придумал, да?
— Я спрашиваю: как его найти?
— Ты чё, нерусский? Говорю же, не знаю!.. Телефон у меня был, он сам звонил, когда надо…
— Где телефон?
— Да я откуда знаю?! Да ты хрен его через телефон вычислишь! Он телефоны каждый месяц меняет, шифруется…
— Где живет?
— Вот ты меня достал! В кувшине живет!.. Не знаю, не был у него никогда… На машине подъезжал, да…
— Какая машина?
— Да я что, помню? Каша в голове… «Форд», кажется, этот, «Фокус»… Фокусник…
— Номер какой?
— Какой, какой! Государственный!.. Я тебе что, Плешнер?.. Не знаю, не помню… А если б и помнил, он сейчас, сто пудов, на «мерсе» рассекает!.. Я здесь, в дерьме, а он, падла, в шоколаде!.. Увижу, убью!
— А вспомнишь, если увидишь?
— Да его рожа у меня перед глазами! Лыбится, гнида! Думает, что не достану!
— Достанешь, — в раздумье качнул головой Айрат. — Мы тебе поможем его достать…
Он помог Марату выбраться из подвала, вместе с ним поднялся на второй этаж дома и запер его на ночь в теплой комнате, где на паркетном, еше не отциклеванном полу лежал грязный матрац.
А утром его посадили в машину, и через два-три часа пути он входил в небольшую квартиру в «хрушевском» Доме. Там его ждали два кряжистых таджика в опрятных спортивных костюмах.
— Тебе не надо знать, кто мы такие, — на сносном Русском сказал один из них. — Но мы всегда будем с тобой. Меня зовут Рахмон, и я твой друг. Мы вместе будем искать твоего Хоттабыча, хорошо?
— Да я чё, я ничё, — пожал плечами Марат. Он чувствовал себя овцой перед этим азиатским пастухом.
— Сейчас ты вспомнишь, где продавал свой товар. Какой район Москвы, какие точки… Сможешь вспомнить?
— Ну, думаю, смогу…
— Думай, думай, — обнажив золотую фиксу, зловеще улыбнулся Рахмон. — Мы твои друзья, но ты же должен понимать, что и друг может больно ударить. Чтобы воспитывать, да?
— Не надо меня бить, — невольно вжал голову в плечи Марат. — Я уже все вспомнил. Я покажу…
В тот день ему дали возможность отдохнуть, вымыться, постирать одежду. На ночь дали дозу. А утром он вместе с Рахмоном отправился в Москву.
План у таджиков был прост и, как считал Марат, имел мало шансов на успех. Они намеревались тупо
