– Да есть места... Заявление на вас поступило, гражданка Слюсарева. Людей сбиваете с истинного пути.
– Это что, статья такая есть?
– Есть. Соучастие в преступлении и вовлечение в преступную деятельность.
– Еще раз, и по слогам, а то с моими тремя классами церковно-приходской...
– Не придуривайтесь, Слюсарева! Это вам не идет!
– А что мне идет? Золото, бриллианты? Так у меня, увы, ничего нет.
Драгоценности хранятся в укромном месте, однако если подойти к делу серьезно, то найти их не так уж и сложно. Но ведь постановления на обыск у ментов нет, так что можно не переживать за краденые перстень и браслет, которые подарил ей Орлик. Он, конечно, не говорил, что цацки ворованные, но Наташа слишком хорошо его знала. Трудно не догадаться.
– А гражданин Селиванов утверждает, что третьего дня на вас были золотые сережки с бриллиантами.
– Дурак он, этот ваш Селиванов! Фианит – это не бриллианты! Если бы!..
– Значит, все-таки был Селиванов!
– А кто это такой? – с наивным изумлением посмотрела на опера Наташа.
– Селиванов Всеволод Игоревич, заместитель директора пищекомбината.
– А-а, Сева! Ну так бы сразу и сказали! Он что, вам на меня заявил? – с чувством оскорбленной невинности воскликнула она. – Что я ему такого сделала!
– Гражданин Селиванов утверждает, что вы втянули его в преступную аферу.
– С ним все в порядке? Он головой вниз не падал? Какая афера, о чем это вы?
– Карточная афера. Гражданин Селиванов утверждает, что вы познакомили его с людьми, которые обманным путем выманили у него пятьсот рублей.
– Каким обманным путем? У него точно не все в порядке с головой!
– Вы познакомили его с людьми, с которыми он сел за карточный стол.
– Ну, сел, и что? Ну сыграл... Так я же не виновата, что он проигрался в пух и прах! – возмущенно протянула Наташа. – Карта не так легла, я-то здесь при чем?
– Гражданин Селиванов утверждает, что люди, с которыми он играл, – карточные шулера...
– Шулера?! А это вообще кто такие?
– Вот только комедию ломать не надо!
– Да не слышала я о шулерах... О подпольных миллионерах слышала, а о шулерах нет, – пренебрежительно усмехнулась Наташа.
И совсем не так страшен был черт, которого перед ней размалевал капитан Шипилов. Да, заморочила она голову Севе Селиванову. Втерлась к нему в доверие через постель, затем вывела на Виконта, который в паре с Луцером укатал лоха по полной программе. Как говорится, ловкость рук и никакого мошенства...
– Начнем с того, что ваш Селиванов подлый врун! Пятьсот рублей он проиграл, ха! Сказала бы я вам, сколько бабок он спустил. И вообще, я, блин, виновата? Он сказал, что в молодости в карты любил играть, а я ему на такого же любителя показала...
– На кого конкретно?
– Олег его зовут.
Виконта звали Яшей. Но Наташа и не думала вспоминать сейчас его подлинное имя. Если оно, конечно, подлинное...
– Фамилия?
– Здрасьте, подвиньтесь! Я когда с мужчинами знакомлюсь, фамилию у них не спрашиваю. А с Олегом у нас, знаете ли, был роман! Ох, как мы дружили... Рассказать, как?
– Ближе к делу.
– А какое дело? Чего вы ко мне пристали? Олег Севу обул, его и спрашивайте...
– Спросим. Вы поможете его нам найти, а мы спросим.
– А чего там искать? Улица Горького, дом восемнадцать.
Для особых случаев Яша находил и снимал под катран целую квартиру. Платил за месяц, а пользовался ею всего лишь день, в который шла игра. Сева Селиванов был как раз «особым случаем». Денег у мужика куры не клюют. Правда, вышло не совсем то, на что все рассчитывали. Сама Наташа думала, что с клиента можно будет аж пятьдесят тысяч сорвать. Но Сева слил всего пятнадцать штук. Идиот! И зачем он только в ментовку побежал?
– Нет его там. Квартира пустует.
– А меня как нашли?
– Гражданин Селиванов подсказал.
– Выследил, что ли?
– Выследил. Вы ему сразу показались подозрительной.
– Осел он, этот ваш Селиванов! А вы, извините, откуда? Из уголовного розыска?
– Из уголовного.
– Вот и подумайте, откуда у скромного замдиректора оказалось вдруг сто тысяч рублей?
– Ну, я не знаю, – смутился капитан.
– И я не знаю...
– Но вашим делом занимается уголовный розыск.
– Я, кстати, тоже хочу подать на него заявление. Он меня изнасиловал. Да, представьте себе, изнасиловал!
– Это неправда! – еще больше смутился Шипилов.
– Да? А у меня свидетель есть! – снова соврала Наташа.
– И где свидетель?
– Будет дело, будет и свидетель.
– А ты не простая штучка! – язвительно заметил капитан.
– Какая есть! Как я понимаю, Селиванов должен меня опознать?
– Зачем? И так все ясно...
– Ничего не ясно. Я не знаю никакого Селиванова! И о его деньгах тоже ничего не знаю. Ну так что, едем в отделение? Заодно заявление напишу.
– Да, с вами, гражданка, каши не сваришь.
– А я каши не варю, капитан. Этим кухарки занимаются. Я для любви создана. Хочешь меня любить? Вижу, что хочешь!
Наташа знала себе цену. Натуральная блондинка с роскошными формами. Красотка без комплексов и ложной скромности. И Виконт знал ей цену. Сам с удовольствием спал с ней и под таких ослов, как Селиванов, подкладывал – разумеется, за процент от выигрыша. Сева пятнадцать штук проиграл, полторы из которых получила она. Полторы тысячи за какую-то неделю! Да на фабрике бы ей за такие деньги целый год пришлось бы вкалывать. А сколько таких Селивановых! Да и вообще...
– Ничего я не хочу, – упрямо мотнул головой капитан.
– А я вижу, что хочешь. Только тебе ничего не обломится. Потому что обидел ты меня. Селиванов у тебя ангел, а я потаскуха какая-то. Я не потаскуха, начальник. Я – свободная женщина!
– До поры до времени, – буркнул он.
– А я ведь и пожаловаться могу. Скажу, что покрываешь расхитителя социалистической собственности. Что, съел? Ладно, живи, капитан! Не буду я жаловаться. И ты меня оставь в покое...
На этом разговор был исчерпан. Шипилов ушел, а Наташа позвонила Виконту.
– Яша, менты у меня были...
Этого хватило, чтобы Виконт назначил ей встречу в летнем кафе на берегу реки. Домой к ней ехать побоялся – мало ли что.
На встречу Наташа собиралась как на романтическое свидание. Накрасилась, прихорошилась. Роскошные волосы, белое «сафари», модные босоножки на высоком каблуке, грациозная походка. Одним словом, эффектная красотка. Неудивительно, что мужики оборачивались ей вслед...
И еще бы она не удивилась, если бы к ней привязался «мэн озабоченный». Бывало такое – приклеится какой-нибудь парень или дяденька и ходит хвостом. А сейчас к ней мог привязаться настоящий хвост,
