Раздался вширь, закабанел. А еще лучше сказать, заматерел. Морда кирпичом, холодный волевой взгляд, ледяное спокойствие уверенного в себе человека. Теплая кожаная куртка нараспашку. А под ней массивная золотая цепь.
По обе стороны от него два мордоворота. Как боевые псы в стойке застыли. Будто хозяйского «фас» ждут...
Митя. Авторитет. Вот так-так...
– Что здесь происходит? – холодно спросил он.
– Да вот, фраерок бузу тут поднял, – как будто оправдываясь перед ним, сказал первый браток.
И показал на Леху.
– Свару устроил, – подтвердил второй.
В качестве доказательства кивнул на побитого скупщика.
Митя смерил Леху ледяным взглядом. И айсберг в его глазах дал трещину.
– Ты....
– Я!.. – с вызовом ответил Леха.
Он понял, что попал в переплет. Конфликт с братками, встреча с давним и, как оказалось, авторитетным врагом. Он мог выйти из этой ситуации в виде котлетного фарша. Ему было страшно. Но страх этот не выплеснулся наружу.
– Откинулся?
– Как видишь...
– Да уж, вижу...
Митя по-прежнему был спокоен, агрессивности в нем не чувствовалось.
– Какие проблемы? – спросил он.
– Да матушку мою кинули, – не стал таиться Леха.
И выложил все как на духу. Не вдаваясь в излишние подробности.
– Непорядок, – посмотрел на первых двух братков Митя.
– Кто? – зарычал на избитого паренька один из них.
Тот задрожал как осиновый лист. И промямлил:
– Я же говорил ему, не надо...
– Кто, я спрашиваю...
– Да Самвел...
– Где он? – спросил Митя.
– Дома.
– Конек, Миха... – Митя просто бросил взгляд на каждого из двух братков.
Те все поняли без слов. Схватили парнишку за шиворот и куда-то поволокли.
Митя глянул на Леху.
– Это моя территория, – сказал он. – Я здесь за порядок отвечаю.
– Круто ты развернулся...
– Хочешь жить, умей вертеться... В общем, бабки твоей матушке вернут. Во всем разберутся и вернут...
– Я твой должник...
– Ты мой должник по жизни, – нехорошо усмехнулся Митя. И тут же подобрел. – Но я тебя прощаю. Только слабые помнят зло. А я сильный... К тому же ты и срок за мою тачку отмотал...
– Отмотал, – кивнул Леха.
– Но разговор у меня к тебе есть, – после короткого раздумья сказал Митя.
– Поговорим...
– Не здесь... Тут неподалеку местечко есть...
Местечком этим оказался ресторан. Раньше это было кафе. Но после капитального и дорогого ремонта оно перешло в разряд ресторана с обоснованной претензией на фешенебельность.
– Хорошо здесь, – сказал Леха.
– Еще бы. Я не просто деньги, а часть души сюда вложил...
Они устроились за столом в отдельном кабинете. Митя сделал заказ. Подали салат, водочку. Горячие блюда должны были принести вот-вот.
Митя сам разлил водку по рюмкам.
– За встречу пить не будем, – сказал он. – Если честно, не рад я тебе...
– Да понимаю...
– Выпьем просто, за здоровье...
Выпили не чокаясь, как на поминках.
– За твое здоровье пили... – Митя недобро посмотрел на Леху. – Чтобы ты не дай бог не лишился его...
– Это намек? – напрягся Леха.
– Возможно... В общем, слушай меня, парень. Претензий у меня к тебе нет. В принципе нет. Но они могут появиться. Если...
Он нарочно выдержал паузу.
– Если ты не исчезнешь с моей территории...
– Не понял...
– Моя территория – это весь наш городок. И в Москве у меня есть свои «земли». Но в Москве ты можешь жить, где угодно. А в Комарове для тебя места нет. Ты меня понял?..
– Это почему? – тяжело глянул на него Леха.
– Объясняю популярно. Здесь ты можешь случайно встретиться с Наташей...
– А-а, вот ты о чем... А если я встречусь с ней не случайно?
– Глупый вопрос... Я тебя просто убью.
– Понятно...
– Это хорошо, что понятно... Наташа сейчас в санатории. Вернется через две недели. Чтобы к этому времени в Комарове и духу твоего не было... Или какие-то возражения?..
– А как ты думаешь?
– Думаю, ты не дурак. И жить хочешь...
– Хочу, – кивнул Леха. – В Москве жить хочу...
– Неплохо...
– В Москве я хочу жить, – сказал Леха. – Но в Комарове мне никто не запретит появляться...
– Появляйся. Только чтобы я тебя не видел...
– И Наташа...
– Само собой...
– А если я на ребенка хочу посмотреть?
– На какого ребенка? – зло сузил глаза Митя.
– На твоего ребенка.
Леха не стал накалять обстановку. Пусть Наташа родила ребенка от него. Но папой он называет Митю. Потому что отец – это тот, кто растит и воспитывает...
– Это мой сын. И тебе на него смотреть нечего! – отрезал Митя.
Суровая правда жизни. И Леха вынужден был ее принять.
– Все правильно, – кивнул он. – Мой поезд ушел. Вместе с Наташей. Догонять ее я не буду... В общем, в твою семейную жизнь я лезть не стану. Могу даже поклясться в этом...
– Клясться не надо...
Митя щелчком подозвал официанта. Что-то сказал ему на ухо. Тот исчез. Минут через пять вернулся, положил на стол пачку двадцатидолларовых купюр, перетянутых резинкой.
– Здесь две «штуки» баксов, – сказал Митя. – Забирай. Это чтобы ты устроился в Москве...
– Деньги даешь? – горько усмехнулся Леха. – Вижу, серьезно ты настроен...
– Серьезней не бывает... Бери!..
– Нет, не возьму... Расплатись ими за этот обед...
Леха встал из-за стола. Сделал Мите ручкой. И гордо удалился.
