не ценишь, а потеряешь – плачешь. Так вот, это совсем не то. Слишком это просто – не ценишь, а потом плачешь. Тут гораздо глубже. Даже не знаю, как это объяснить... Живешь, а души как будто нет. Живешь и думаешь: зачем нужна эта жизнь, если Лены нет? Пусто без нее, холодно. А она там, где-то наверху, ждет меня... Чувствую, что там, наверху. Знаю, что ждет... Может, и мне туда надо?
– Нельзя так! – качнула головой Юлия. Похоже, его слова произвели не нее сильное впечатление.
– И здесь нельзя... Дочь есть, она меня еще как-то держит. А все остальное какое-то ненастоящее. Меня даже работа моя не интересует... Знаю, что нужно убийц ловить. И ловлю. Но уже нет прежнего азарта, так, как будто на автопилоте все...
Официантка подала графинчик с водкой и две рюмки, одну поставила перед ним, другую перед Юлей.
– Не откажусь, – сказала она, отвечая на его немой вопрос.
– Если бы не дочка, давно бы уже утонул в этом, – сказал он, кивнув на рюмку.
– Да, из такого омута можно и не вынырнуть... Но мы же по чуть-чуть?
– Самую малость.
– Вы так остро рассказываете, что у меня прямо мурашки по коже, – поежившись, заискивающе улыбнулась она.
– Не «вы», – мотнул он головой. – А «ты». Если я тебе это рассказываю, то мы не можем на «вы». А если ты не согласна на «ты», то, может, нам и не надо разговаривать?
– Надо!
– А зачем?
– Мне с тобой очень интересно. И я ничего не могу с собой поделать.
– Ты мне очень Лену мою напоминаешь. Смотрю на тебя, и будто в прошлое попал. Только я в прошлом ее не любил... Нет, любил. Но обижал... Я хотел бы оказаться с ней в настоящем. Но ее нет. И я ненавижу себя за прошлое. За прошлое, которое не вернуть...
– Почему ты изменял жене?
Юлия выпила, скривилась от водочной горечи. Со стороны могло показаться, что она боялась услышать его ответ.
– Почему я ей изменял?.. Я не думаю, что это сложно объяснить. Но я не хочу этого делать.
– Может, я попробую? Если твоя Лена похожа на меня, то она такая же некрасивая... Ничего, что я о ней так? – спохватилась она.
– Ничего, что ты о себе так?.. – усмехнулся он. – Мне казалось, что Лена некрасивая. Я сравнивал ее с другими, и она редко у кого выигрывала. Но ведь дело не в красоте. Дело в восприятии. Я часто вспоминаю прошлое... Нет, я живу им... Сейчас я точно знаю, что мне нравилось целовать ее, вдыхать запах ее кожи, волос. Просто я тогда не понимал, что мне это нравится. А сейчас я точно это знаю... Я люблю Лену. Я болен ею. Иногда мне кажется, что болен умственно. Мне не нужны другие женщины. Мысль о них вызывает во мне чувство вины...
– Я даже не представляла, что так может быть, – с жалостью, но вместе с тем восхищенно смотрела на него Юлия.
– И не надо представлять, – мотнул он головой. И, задумавшись, добавил: – А может, и надо... Ты говоришь, что твой муж не любит тебя. Может, ему кажется, что он тебя не любит. Может, он не сможет без тебя жить, если вдруг...
Павел осекся и закусил губу.
– Если вдруг со мной что-то случится? – насмешливо спросила Юлия. – Но мне рано еще умирать. И не хочу я...
– Да нет, это я к слову... Ты извини.
– Не надо извиняться. Все мы когда-нибудь умрем... Но я не хочу умирать, чтобы посмотреть оттуда, – она вознесла взгляд кверху, – как он мучается. Он этого не достоин...
– Почему?
– Потому что не достоин.
Она сама подозвала официантку и попросила принести еще двести грамм водки.
Они закончили обед, но уходить не торопились. После того, как подсохло дно второго графина, Павел заказал третий. Тепло вдруг стало на душе, и в голове просветлело.
– Вот я сижу здесь, а мне кажется, что меня подвесили, как парашютиста на лямках, – сказала Юля.
Павел заметил, что ее язык потяжелел, стал хуже слушаться. И взгляд осоловел...
– Легкость чувствую, и в тоже время от мыслей тяжело. Все думаю, думаю... Как же так, при жизни не любил, а потом раз вдруг...
– Почему раз вдруг? – не соглашаясь, покачал он головой. – Я Лену с детства знал, мы с первого класса жених и невеста. А после школы сразу поженились...
– Да, долгая у вас история, если так... А мы с Эдиком всего три года. И он меня не любил... Только я не жалуюсь, мне все равно. Ему отец мой нужен был, братья. И он все это получил, сполна... Я ему говорила, до хорошего они тебя не доведут. Не понял... Потому и сидит...
Павел увидел, что Юля смотрит на него в каком-то напряженном ожидании.
– Почему ты молчишь? – не вытерпев, удивленно спросила она.
– А что я должен говорить?
– Ну, ты же сыщик. Ты должен был за эти слова зацепиться. За что сидит?.. Может, я знаю что-нибудь такое интересное.
– Не хочу цепляться, – наполняя рюмку, мотнул он головой.
– Почему?
– Ты его жена... Нет, не то... Ты – это ты. Ты особенная. И я не хочу тебя использовать.
– А если я хочу, чтобы ты меня использовал? – жарко спросила она.
– Мне кажется, нам уже хватит, – сказал он, отодвинув графинчик.
– Не хватит... Вот я знаю, что на месте преступления дужку от очков нашли. А у меня из машины очки как раз пропали. Перед самым убийством и пропали... Узкие очки, потому и дужка сломалась...
– А парик? – спросил Павел с интересом, который к оперативно-розыскной работе имел лишь смутное отношение.
– Что, парик? – не поняла Юля.
– Эдик твой в парике был. В женском, я так понимаю. Где он парик мог взять? Может, тоже у тебя?
– Не было у меня парика... Что, все-таки проснулся в тебе сыщик?
– Может, сыщик. А может, кобель... У Лены был парик. Корсет, чулки, парик блондинки... Разжечь меня хотела.
– И что, разожгла? – с жадным интересом спросила Юля.
– Ну, в общем, да...
Он не стал говорить, что обозвал тогда жену шлюхой. Промолчал, чтобы еще больше не возненавидеть себя.
– А у меня париков нет, и Эдика я не разжигала... Может, зря?
– Зря, – не задумываясь, согласился он.
– Почему? – с провокационной улыбкой спросила она.
– Потому что не для него ты... – мотнул головой Павел и одним глотком осушил свою рюмку.
Действительно, почему-то какой-то Эдик должен зажигать на Юле? Ведь не для него же она создана... А для кого?
Он не стал искать ответ на этот вопрос. Но достал сигарету, нервно закурил.
Но этот вопрос очень заинтересовал Юлю.
– А для кого?
Неопределенно пожав плечами, он сосредоточил взгляд на тлеющем кончике сигареты.
– Может, для тебя? – не унималась она.
– Не думаю.
– Почему? – спросила она, пытаясь за беспечной улыбкой скрыть обиду.
– Знаешь, мне с тобой очень интересно. Сижу с тобой и таю... Но Лена здесь, перед глазами... Ты очень
