Серега предполагал, что Стелла может выйти замуж за Ростика. Готовил себя к такому известию. Как ни крути, а он сам вычеркнул Стеллу из своей жизни. Сколько раз он проклинал себя за тот выпад на суде. Как будто сам дьявол дернул его тогда за язык. Сам бы он никогда не догадался назвать ее сукой. Но слово, как известно, не воробей. Тем более если оно вылетело на свободу, а ты остался в клетке.
Стелла вольная пташка. А Ростик выгодная для нее партия. И было бы закономерно, если бы она вышла за него замуж. Так думал Серега на зоне. Но сейчас он так не считал. И весть о ее замужестве оборвала какую-то нить внутри его. На душе стало холодно и пусто. Хотя и до того там было далеко до тропической жары и райского изобилия...
– Ну и что, как живете? – пытаясь смочить слюной пересохшее горло, спросил Серега.
– Нормально живем. Любим друг друга. Ребенок у нас. Славиком назвали. Второго вот ждем... Ты, я вижу, не очень-то рад...
– А чему радоваться?
– Злой ты человек, Кирсанов. Чужое счастье тебя не радует... Знаешь, Стелла давно поняла, что ты не подарок. А ты ее в этом на суде убедил, помнишь?
Больше всего на свете Серега боялся этого воспоминания. Но Горшок с каким-то садистским удовольствием нанес удар по больному месту.
– Случайно вырвалось, – горько вздохнул Серега.
– Не знаю, может, и случайно, – пожал плечами Ростик. – Только вот Стелла не случайно замуж за меня вышла. Со мной она как за каменной стеной. И, поверь, ни о чем не жалеет... Если ты хочешь увидеть Стеллу, лучше не пытайся. И во дворе у нас ее не карауль. Мы в другом доме живем... И вообще, она сама не захочет тебя видеть. Не нужен ты ей... Ты это еще раньше должен был понять, когда тебя арестовали...
Это был еще один удар. Очень сильный удар. Все-таки это Стелла позвонила тогда по «02». Чтобы избавиться от Сереги, чтобы затем выйти замуж за своего Ростика.
Это была подлость с ее стороны. Она заслуживала наказания. Но сейчас Серега не желал ей зла. А вот увидеться бы с ней он хотел. Просто посмотреть, какой она стала. Просто глянуть в ее глаза. И даже не надо спрашивать, зачем она его предала. Зачем что-то спрашивать, зачем толочь воду в ступе. Даже если он получит ответ, что толку – Стелла все равно принадлежит другому. И ее уже не вернуть...
– Ты все сказал? – жестко спросил Серега.
– Нет, не все... Я тут подумал, может быть, тебе работа нужна.
– Тебе-то что?
– Я, Кирсанов, честно признаюсь, не люблю тебя. Терпеть не могу... Но все-таки ты мой сосед, в одной школе как-никак учились. И потом, ты человек. Возможно, ты хочешь порвать со своим прошлым. Если так, то тебе нужна помощь. И я мог бы тебе помочь. У меня есть знакомые, есть связи, мое слово кое-что значит. В общем, я могу помочь тебе с работой, поручиться за тебя...
– Хорошим хочешь казаться? – пренебрежительно усмехнулся Серега.
– Ну почему казаться... Мой комсомольский долг – помогать людям!
Как был Горшок комсомольским звездоболом, так им и остался. Только раньше он вешал на уши лапшу килограммами, а сейчас, наверное, счет идет на центнеры и тонны.
– Да что ты такое говоришь!.. Не нужна мне твоя помощь... Хотя нет, нужна. В коммунизм поскорее хочу. Чтобы без денег все покупать... Когда там у нас по плану коммунизм, а? Может, подскажешь?
– Послезавтра коммунизм будет, – ухмыльнулся Горшок. – Проснешься с петухами и увидишь рассвет коммунизма...
– С петухами ты сам вставай. И сам с ними кукарекай... Короче, утомил ты меня. Пойду я... Слушай, может, тачку мне свою одолжишь?
Вся комсомольско-звездобольская шелуха враз слетела с Ростика. И вся его гнилая суть нараспашку. Он готов был сожрать Серегу с потрохами.
– Только попробуй! – вспенился Горшок.
– Ну а если попробую!
– Снова сядешь, понял?
– А ты докажи!
– И докажу!
– А ничего ты не докажешь. Завязал я со старым, понял? И тачка мне твоя на фиг не нужна! А ты и подавно!..
Серега рассовал руки по карманам и с презрительной усмешкой на губах пошел своей дорогой. Ростик сел в машину, проехал мимо него. Его счастье, что не сделал он Сереге «фа-фа». А то бы точно поймал задним стеклом камушек граммов эдак на двести-триста...
2
Серега помнил городской рынок трехлетней давности. Тоска, да и только. Зато сейчас торговля здесь цвела пышным цветом. Вещевые ряды забиты до отказа. Чего там только нет. Джинсы фирменные, кооперативные, туфли «Саламандра», кроссовки «мадэ ин не наше», забугорные спортивные костюмы, кожаные куртки, плащи. Только дорого все. Такой кожаный плащ, как у Горшка, стоил десять тысяч. Серега даже мерить его не стал.
Зато он смог купить штаны и куртку из вареной джинсы – чисто кооперативный вариант, встало все в пол-«штуки». Плюс рубашка, кроссовки, спортивная сумка. В общем, в тысячу влез. И все равно очень дорого.
На обратном пути он натолкнулся на мебельный ряд. Два длинноносых грузина продавали кухонные столы, табуретки. Ассортимент небогатый, но, судя по всему, товар расходился неплохо. На глазах у Сереги одна дамочка взяла стол и четыре табуретки. Самое интересное, что товар явно не с мебельной фабрики. Хотя сделан на совесть. Или кустари-одиночки столяркой занимаются, или кооперативные цеха мебелью промышляют. А что, дело-то выгодное. В стране сейчас дефицит на все и вся. Умные люди без дела не сидят.
После рынка Серега отправился к бабе Тае. Бабуля встретила его с распростертыми объятиями. Накрыла стол. Водочка, маринованные грибочки, квашеная капустка, соленые огурчики. Словом, ништяк.
Серега осмотрел дом. Давненько здесь не было ремонта, да и мебель старая – если не сказать древняя. Пол надо бы заменить, стены зашпаклевать, обои наклеить. И с мебелью бы вопрос решить – хорошую гарнитурную стенку взять, мягкий уголок, то да се. Телевизор бы цветной достать... Серега поймал себя на мысли, что думает об этом доме как хозяин, а не постоялец. Да и бабуля подливает масла в огонь.
– Совсем я старая стала. Некому за хозяйством смотреть. Мужчина в доме нужен. Ты, Сережа, уже взрослый. И ты здесь не гость, хозяин ты. Я тебе хоть сейчас половину дома отпишу. Ты только живи, хозяйствуй. Чтобы дело в твоих руках спорилось... У нас же с дедом твоим хозяйство было. Корову держали, поросят. А сейчас только куры остались...
– Нет, на корову ты, бабуль, меня не раскрутишь, и не пытайся, – покачал головой Серега. – И поросята отпадают... У меня другая задумка есть. Я тебе потом скажу какая. А то ведь перегорит мысля, тогда пустозвоном буду казаться...
Утром он вышел во двор, зашел в сарай. Стены из крепкой шлифованной доски, деревянный пол. После коровы здесь осталось только несколько охапок полуистлевшего сена. Горы домашнего хлама. Едва уловимый запах навоза, тлена, пылища, ковры из паутины.
Работы Серега не испугался. И с ходу взялся за дело. В первый день он очистил сарай от хлама. Спать ложился, чувствуя себя глупцом. Ему бы на дискотеку куда-нибудь завалиться, рыльник бы какому-нибудь козлу начистить, девку бы снять и расчихвостить – в общем, отвести бы душу, повеселиться. А то и к старым своим кентам на огонек заглянуть. Кабак, податливые телки, трах-тарарах всю ночь напролет. Оторвался бы на полную катушку... А он занимается какой-то ерундой. Завтра-послезавтра его порыв иссякнет, похерит он все свои идеи. Тогда получится, что вся его работа была напрасной.
Но утром он снова был в сарае. Чистил стены, скоблил пол, отмывал окна. Пахал до позднего вечера. А ночью снова мучился сомнениями. Засыпая, он думал о том, как завтра отправится к своему давнему другу Жорику, который жил на соседней улице. Бабушка говорила, что несколько месяцев назад он вернулся из армии, работает где-то на заводе, а в свободное время пьет водку и гуляет с бабами. Вот бы состыковаться
