– Не знаю.
– А вот я знаю. Не станет она за тебя, козла, подписываться. – Серега был уверен в этом на все сто. – А я тем более, – усмехнулся он. – Сколько ты мне гадостей сделал, Горшок. А со Стеллой что ты сотворил?.. Как думаешь, чего ты заслуживаешь?
– Н-не убивай.
– Не убью... И благодари за это Стеллу.
Он мог бы убить этого урода. Рука бы не дрогнула. Но не хотелось подставлять Стеллу.
Подлеца можно было упрятать под землю. Но рано или поздно могильник могут обнаружить. Труп Горшка опознают, а Стелла автоматически попадет под подозрение. Ведь она – жена Ростика.
Серега собирается жить с ней. И они обязательно будут вместе. За ним две судимости. И его запросто могут обвинить в убийстве Горшка со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Но ты не думай, так легко ты не отделаешься...
Серега два раза ходил на зону. И оба раза Ростик приложил к этому руку. Он рыл яму для Сереги, но теперь его очередь туда падать.
Ничего выдумывать не пришлось. Серега просто позвонил по «02», как это в свое время сделал Горшок. Менты не заставили себя долго ждать.
Стелла дала показания. И экспертиза сказала свое слово. На пистолете, из которого был убит Вадим Паров, обнаружились пальчики Горшкова. На коже его рук и одежде имелись микрочастицы пороха. Так что осталось только выяснить мотив убийства.
Ростик молчал как рыба. Но следаки разобрались во всем и без него. А тут еще на поверхность всплыл некий Иван Гаврилов по кличке Гаврила. Он рассказал, как по заданию Вадима Парова угонял машину Миши Корнева. За это он едва не поплатился жизнью. Масла в огонь подлил и Олег Пичугин. Он заявил, что пытался совратить Вику Корневу, но потерпел фиаско. Тогда он вместе со своим напарником Игорем Чухоньевым оклеветал порядочную женщину. И все это было сделано с подачи того же Парова, который, как известно, исполнял волю Горшкова.
Раздробленная мозаика сложилась в яркую, но отнюдь не светлую картинку. Мишу Корнева подставил Ростик Горшков. Все исходило от него. И чтобы спрятать концы в воду, Вадим Паров избавился от исполнителей. А Горшок избавился от него самого.
За Ростика подписались влиятельные люди из Москвы, адвокаты из кожи вон лезли, чтобы доказать, какой он хороший. Какие-то темные личности пытались давить на Стеллу, чтобы она изменила показания.
Но Серега в обиду ее не дал. К этому времени он возглавлял охранную структуру самого городского главы. А мэром города был не кто иной, как Миша Корнев, который считал Ростика своим личным врагом. Он и Серега сделали все, чтобы подлец оказался за решеткой.
В конце концов состоялся суд. И напрасно адвокаты пытались смягчить наказание. Его судили по сто пятой статье. Убийством своего подельника Ростик пытался скрыть преступление, связанное с гибелью беременной женщины. Судьи прекрасно понимали, кто выступает против подсудимого. А им вовсе не хотелось портить отношения с главой городской администрации. Но на максимальное наказание они не решились.
Ростику грозило двадцать лет лишения свободы или даже пожизненное заключение. Но ему отмерили всего двенадцать лет.
Впрочем, Серега был спокоен. И совершенно не боялся того дня, когда этот ублюдок выйдет на свободу. Если, конечно, он до нее доживет.
Серега обеспечивал безопасность городского мэра. Но при этом он занимался и бизнесом. Он все-таки достроил свой дом. И вселился в него вместе со Стеллой и ее детьми. Светку он любил. И Славик был ему как родной. Он не пасынок ему, а сын. И Серега очень хотел, чтобы он не унаследовал от своего биологического отца подлый характер...
4
Спецавтомобиль въехал на территорию лагеря. В машине всего пять заключенных. Ростислав был среди них.
Было бы куда лучше, если бы он появился на зоне в своем «шестисотом» «мерсе». Но это слишком даже для него.
Двенадцать лет отмерил ему суд. Подлый и продажный российский суд. Спасибо Мише Корневу. И Сергею Кирсанову спасибо. Это они грязную волну на него покатили. Из-за них он столько месяцев промучился в камере следственного изолятора. Хорошо хоть, камера у него была элитная, типа, полулюкс. В копейку ему это дело встало. Зато у него была возможность общаться с Лукониным по сотовому телефону. Давид сейчас рулит компанией. Разумеется, под мудрым руководством Ростислава.
Осталось ему совсем немного. Всего одиннадцать с половиной лет. На свободу он выйдет в сорок один год. В самом, так сказать, расцвете сил. И в мир вернется мультимиллионером. И все потому, что его влиятельные друзья позаботились о том, чтобы он не утратил связь с волей...
Открылась дверь автозака, послышался голос конвоира:
– По одному! На выход!
Ростислав первым выпрыгнул из машины. Тишина. Ни лая собак, ни окриков автоматчиков. Их встречают всего несколько человек в военной форме. Один зевает, другой спичкой в зубах ковыряется, третий пузо свое оглаживает.
Зона блатная. Не в том смысле, что здесь блатных полно. Как раз наоборот, ярых уголовников здесь как раз и нет. Здесь сидят по большей части «автомобилисты», те, кто случайно сбил кого-то на машине. Есть осужденные за халатность и беспечность на рабочем месте, за другие мелкие прегрешения. Режим содержания щадящий. И кормежка сносная. Посылки можно хоть каждый день получать. Разрешается иметь сотовый телефон и болтать по нему сколько влезет. И с бабой даже пошалить можно. Дорого, правда, от штуки баксов за час. Ну так это же не Тверская улица, а зона.
Обо всем этом Ростиславу рассказывал адвокат, который пробивал для него этот лагерь. Больших денег это удовольствие стоило. Зато у Ростислава теперь будет возможность держать связь с волей. И до Красномайска рукой подать – каких-то тридцать километров. Луконин каждый день приезжать к нему может.
И Стелла могла бы приезжать. Но эта сучка живет с Кирсановым. И Ростислава на дух не переносит... Но ничего. Рано или поздно он выйдет на свободу. И тогда покажет всем... А возможно, он начнет действовать прямо отсюда.
Зона в самом деле производит если не приятное, то не отвратное впечатление. Аккуратные здания общежитий из белого кирпича, зэки ходят в нормальной человеческой одежде – никаких фуфаек и кирзовых сапог. Деревья, клумбы, беседки, асфальтовые дорожки, даже магазин есть. Кажется, что колючая проволока где-то далеко-далеко.
Ростислава и его товарищей по несчастью с ходу определили в первый отряд, отвели в общежитие. В армии он никогда не служил, но ему доводилось бывать в солдатской казарме образцово-показательной части. Так в зэковском общежитии было не хуже. Свежевыкрашенные стены, полы, приятный запах краски. Койки стоят в один ярус – аккуратно заправлены, белоснежные наволочки, свежие на вид одеяла. Японский телевизор под потолком, тумбочки, на окнах накрахмаленные занавески. Туалет, умывальник. Раз в неделю помывка в бане, но при желании можно купаться хоть каждый день – только плати.
– Таких лагерей по всей России раз-два и обчелся, – воодушевленно рассказывал словоохотливый «старожил». – Не скажу, что здесь сахар, мужики. Но жить можно. Главное – за базаром следить и подлян друг другу не делать. А если бабки есть... У нас тут банкир один сидел. Так он все два года в лазарете провел. Отдельная палата, телевизор, холодильник, все дела. И с бабами хохма – то жена на побывку приедет, то любовница. Их прямо к нему в палату пускали, без проблем. Конечно, на бабки его здесь конкретно опустили. Но он не жалеет. На одной ноге срок отстоял...
Вечером после работы в общежитие вернулись зэки. Все тихо, спокойно, никакой «дедовщины». Ростислав познакомился с двумя земляками, они с ходу приняли его в свою «семью». А «семья» не простая. Со своим, так сказать, углом. А именно каптеркой. После отбоя Ростислав гонял с новыми друзьями чифирь и вел разговоры за жизнь. Лишнего он, естественно, не болтал. Если на воле простых людей он воспринимал как ничтожества, то здесь он должен был с ними считаться.
