– И я была счастлива.
– А потом был Максим.
– Но его уже нет...
Вика отошла от Сизова, оставаясь за спиной. А он не спешил поворачиваться к ней лицом.
– Только ты ничего плохого не подумай. Сегодня мы будем спать в разных комнатах, – сказала она тоном, которым женщины говорят «нет», подразумевая «да».
– Очень хорошо.
– Очень плохо... Не радуйся, что Максима больше нет...
– Я не радуюсь.
– Тебе надо хорошо выспаться...
Она снова подошла к нему, положила руки на плечи.
– Жду, когда ты уйдешь, – сказал Сизов.
Андрей хотел, чтобы Вика ушла. Но при этом чувствовал, что терпения ждать, когда она оставит его в покое, хватит у него на всю ночь.
– Я бы немного выпила.
– Мне нельзя...
– Знаю. Но я должна помянуть Максима...
– До похорон водкой не поминают.
– Я – вином. Это церковный напиток...
– И вином тоже... Молитвы читать надо...
– Хорошо, я почитаю молитвы. У меня и молитвенник есть... Только я не знаю, что читать...
– Глаза сами увидят.
– Может быть... А можно я буду читать молитвы в твоей комнате? Ты ложись, а я рядом, на канапе посижу... Если ты приставать не будешь.
– Клянусь, что не буду.
– Я тебе не нравлюсь? – снова коснувшись грудью спины Андрея, расстроенно спросила Вика.
– Ты знаешь ответ на свой вопрос. Раньше знала...
– Раньше я тебе нравилась...
– И сейчас тоже. Когда молчишь. В соседней комнате.
– Ты грубый, неотесанный солдафон.
– Какой есть.
– Другого мне и не надо... Я знаю, что очень-очень обидела тебя...
– На обиженных воду возят.
– Да, на тебе воду точно возили, – язвительно усмехнулась Вика. – Сказать кто?
– Не надо.
– А я скажу. Олеся! Сказать как?
– Не трогай ее!
– Извини, она же у нас тоже новопреставленная... Хочешь, мы и ее помянем?
– Вика, ты, вижу, очень устала.
– Горожу какую-то чушь, ты это хотел сказать? Мой огород, что хочу, то и горожу...
– Я могу вернуться в Рубеж. Деньги у меня есть...
– Извини, – спохватившись, подобрела Вика. – Что-то я правда не в себе... Вот, душ здесь, вода уже должна нагреться. Белье в шкафу, халат...
Она подала ему нераспечатанную еще упаковку с комплектом нательного белья, стираный махровый халат. В просторную ванную комнату с джакузи можно было попасть прямо из мужской спальни...
Воду в джакузи он набирать не стал, но вдоволь накупался и напарился в душевой кабинке с функцией сауны.
Постель была застлана чистым бельем, достаточно было снять с нее покрывало. Котельная установка уже нагрела воду, и батарея под окном была горячей, но после ванны казалось, что тепла в комнате не хватает. Андрей с удовольствием зарылся под одеяло. Белье дорогое, хлопчатобумажное, в нем так приятно было согреваться.
Он почти согрелся, когда в дверь постучали. Это могла быть Марина, возможно, она принесла ужин.
– Да!
Андрей не ошибся. Действительно был принесен ужин. Но принесла его Вика. Вернее, привезла, на золоченой банкетной тележке, которую запросто можно было использовать как стол.
Вика была в белом халате, который можно было бы принять за медицинский, если бы не чересчур вольный для него покрой – более чем нужно декольте, короткий подол. И шапочки с красным крестом на ней не было, но, похоже, она была не прочь побыть медсестрой.
– Больной, вы, кажется, забыли про ужин, – строго, но с игривой улыбкой сказала она.
– Только о нем и думаю.
Он заметил бутылку вина, возвышающуюся на тележке. Но бокал был только один. Вкусно пахло жареной картошкой.
– Марина тут немного постаралась, – с легкой досадой сказала Вика.
Не совсем понятно было, на что она сетовала. Или ей не нравилось, что Марина постаралась
– Картошка быстрого приготовления. С ветчиной... По мне, так лучше паста с «Пармезаном»...
– А я бы лучше картошечки! – Андрей в нетерпении потер ладони.
– А как насчет этого? – С нижней полочки Вика сняла наполненный прозрачной жидкостью шприц с зачехленной иглой.
– Это что такое? – нахмурился Сизов.
– Каждому, как говорится, свое. Кому вино, а кому – укол... Ну чего смотришь, как будто это наркотики. Лекарство это, то, что доктор прописал... Поворачивайся на бочок... Хотя нет, сначала вино открой...
Штопор с рычагами лежал рядом с бутылкой. Андрей приподнялся, потянулся к тележке... Вино с траурным бульканьем полилось в бокал. Но Вика слышала в этом звуке веселые нотки, во всяком случае, так ему показалось.
– Ложись на живот... Да не дергайся ты! Как будто я тебя голым не видела... Видела. И еще глянуть хочу. Да не для того, о чем ты думаешь...
Иголка воткнулась в ягодицу, лекарство, вызывая боль, напитало мышечную ткань.
– И еще!
Вика долго хлопала пальцами по второй выпуклости, прежде чем вонзить в него иглу второго шприца.
– Ну чего напрягаешься. Расслабиться надо... Другой бы удовольствие получал, – насмешливо сказала она, накладывая на прокол ватку.
– Ты уже о другом думаешь? – накрываясь одеялом, с мрачной ехидцей в голосе спросил Сизов.
– Нет, я о тебе думаю... Ты должен меня защитить.
– От кого?
– Сначала от чего. От страха... Страшно мне...
Она села на краешек кровати, прикрыв полой халатика обнажившееся было бедро, взяла бокал. Сделала большой глоток, еще. Только затем она подала Андрею блюдо с жареным картофелем. И снова принялась за вино...
К тому времени, как опустела его тарелка, вина в бутылке осталось на треть. Вика быстро хмелела.
– Мне страшно... И если ты мужчина, ты должен подвинуться... Ну и почему ты лежишь? – с упреком спросила она. – Я же сказала, двигайся!
– Зачем?
– Затем, что ты мужчина. Затем, что ты должен охранять испуганную женщину...
– Если я правильно понял, то ты хочешь лечь ко мне.
– Да, и на обогретую половину... Ты же не хочешь, чтобы я согревала своим телом холодную постель?
