– Она сказала, что вы ее оскорбили...
– Фоторобот она составляла?
– Да... Она заплатила аванс, сказала, что вторая половина будет, когда я привезу вас к ней...
– Ты еще должен и привезти меня к ней?
– Да, согласно договоренности... То есть, вероятнее всего, я не смогу доставить вас к ней...
– Я думал, ты совсем тупой. А ты хоть чуть-чуть, но соображаешь... – с издевкой хмыкнул Вячеслав. – Давно у тебя детективное агентство?
– О! Уже три года! – бодро начал Рябиничев. Но тут же осекся, сконфуженно добавил: – Три года открывались, а месяц работаем... У нас прекрасный офис, техника, мало какое агентство может таким похвастать...
– А опытом сыскной работы похвастать можешь?
Вячеслав был уверен, что у Ефима не было ни знаний, ни навыков. Только полный профан мог сунуться к дворовому охраннику с фотороботом разыскиваемого человека... А чутье Вячеслава не обмануло, именно его искал этот идиот.
– Нет... Но, между прочим, я очень быстро учусь!..
– Ты хоть понял, что сказал, придурок?.. Не будет у тебя больше возможности учиться, сегодня закопают тебя в лесу на прогалине...
– Как – закопают? – опешил неудачник.
– Как убьют, так и закопают...
– Вы не можете меня убить, у меня связи!..
– Класть я хотел на твои связи...
– Но у меня связи на уровне генералитета МВД!
– Твои связи опустятся на уровень двух метров ниже земли, если не заткнешься... Шанс у тебя есть, все зависит, как ты его используешь... Сейчас позвонишь своей клиентке, поговоришь с ней.
– Какой клиентке, у меня их несколько! – с гордостью идиота сообщил Рябиничев.
– Той, которая меня заказала, кретин... Позвонишь ей, скажешь, что ты выследил меня, захватил и держишь на этой даче...
– Но я не знаю адреса.
– Тебе все скажут...
Вячеслав не стал торопить события. Он велел Патрику развязать недоделанного детектива, налить водки, подождать, когда он придет в чувство, а затем уже вернуть ему телефон... Вячеслав был уверен в том, что его искала та самая Виктория, за которой он охотился сам.
Он еще вчера узнал адрес, по которому можно было найти Викторию Лежневу, и, если бы не встреча с заказчиком, он бы уже сегодня нанес ей удар. Он собирался расправиться с ней завтра, но жизнь внесла свои коррективы...
На одной сковороде Марина делала зажарку для борща, на другой у нее томились куриные котлетки. Андрею совсем не обязательно было находиться на кухне, но не мог он отказать себе в удовольствии насладиться знакомыми запахами. Марина готовила те же блюда, что и Олеся, и так же вкусно.
Он сидел с закрытыми глазами.
– Вам плохо? – обеспокоенно, но с заметным отчуждением в голосе спросила Марина.
– Нет. Мне хорошо.
– А глаза чего закрыты?
– От удовольствия. Закрываю глаза и представляю, что рядом Олеся. Она была такой же мастерицей, как и ты...
– Вы ее любили?
– Мы же договаривались обращаться друг к другу на «ты», – сказал Андрей.
Но Марина сделала вид, что не услышала или не поняла.
– Вы любили Олесю? – повторила она.
– Да. Я очень-очень ее любил... И люблю.
– Тогда почему вы с Викторией... – начала Марина, но, спохватившись, замолчала.
Но Андрей и без того понял, о чем она хотела спросить. В первую ночь она застала его в одной постели с Викторией. Разумеется, никто не стал объяснять ей, что ничего у них не было.
И в прошлую ночь Вика ночевала в одной с ним спальне, и в эту тоже. Она изображала, что ей страшно, а он делал вид, что верит ей. Несколько ночей они провели в одной постели, и Марина знала о том. Но вряд ли она поверит, что интима у них не было. Вика принимала снотворное и быстро засыпала, а он не смел к ней приставать, хотя иногда и подмывало, чего уж греха таить...
– Виктория – очень смелый человек. Но иногда и ей бывает страшно. Поэтому нам приходится спать вместе, – сказал он, представляя, каким идиотом выглядит в глазах девушки.
– Еще скажите, что просто спать!.. – усмехнулась она.
– Марина, ну как тебе не стыдно! – голосом сконфуженного человека воззвал к ней Андрей. – У Виктории траур, муж не предан земле... И я Олесю очень люблю...
– Да ладно оправдываться, – не без сарказма отмахнулась от него Марина. – Я же знаю, Олеся вас предала...
– Знаешь, что такое стокгольмский синдром?
– Нет.
– Стокгольмский синдром – это когда заложник влюбляется в своего похитителя. Или пленница в своего тюремщика... С Олесей у нас было нечто похожее. Она – пленница обстоятельств, я – тюремщик. Я, конечно, утрирую, но суть остается сутью... Она любила меня. И в письме она писала, и я чувствовал... Я тоже ее люблю. А все остальное не имеет значения...
Растроганная Марина хлюпнула носом.
– Ты плачешь? – спросил Сизов.
– Нет, лук в глаза попал... Мне в Рубеж ехать надо...
– Рано еще.
Вика оставила в Рубеже людей своего покойного мужа – телохранителей. Первый куда-то бесследно исчез, а второй исправно посещал морг, интересовался, когда можно будет получить труп. И насчет Олеси он тоже узнавал...
На кухню широким шагом вошла Вика. На лице загадочная улыбка.
– Как настроение, герой? – слишком уж беспардонно спросила она у Андрея.
– А что такое? – косо на нее глянув, спросил Сизов.
– Ты же сомневался, что детективы найдут Вячеслава.
– А что, нашли?
– Представь себе! Рябиничев только что звонил. У него все в полном порядке, надо ехать забирать... Надеюсь, ты набрался сил?
– Более чем...
– Ты на меня дуешься, – заметила Вика. – Извини...
Иногда ее заносило, порой она зарывалась, но всегда одергивала себя, извинялась. Что, впрочем, мало оправдывало ее.
– И еще Валера звонил. Завтра Олесю можно будет забрать, – с мрачным видом сообщила она.
– Тогда я сегодня поеду, – снимая фартук, сказала Марина.
– Поедешь, – кивнула Вика. – Завтра. Получим Вячеслава, разберемся с ним, отдохнем и поедем....
– Отдохнем? – изумленно глянул на нее Андрей.
– А что здесь такого? – в свою очередь удивилась Вика.
– Регламент мне твой не нравится. Получим, разберемся, отдохнем и поедем. Все по полочкам, как-то все слишком просто... А Вячеслав, скажу тебе, фрукт ох какой непростой. У него спецбригада, у него киллеры, не побоюсь этого слова.
– Если бы ты видел, как организована работа у Рябиничева, ты бы так не говорил. Человек знает свое дело, и бригада у него своя есть. А сколько я ему заплатила... Нормально все будет, не беспокойся. Но если
