скребли кошки на душе.
– В общем, я в Москву перебралась. А ты, значит, в армии служишь, – вымученно, через силу улыбнулась Женя.
– Служу. В кадрах остался. Вот в Афган отправляют.
– Не боишься?
– Чему бывать, того не миновать.
– А чему бывать?
– Вернусь, жить буду.
– С кем? Извини, снова заносит.
– Ты знаешь, с кем я буду жить. В октябре сыну три года будет.
– И сына ты любишь. И жену. А ко мне хоть что-нибудь осталось?
Женя смотрела на меня изнурительно-влюбленным взглядом. Жаркий огонь в глазах и мутный дым отчаяния.
– Не будем об этом.
Я не в состоянии был выдержать этот взгляд – с виноватым видом опустил глаза.
– Значит, нет ничего, – сделала вывод она.
– Я тебя очень-очень любил, – в свое оправдание выдавил я из себя.
– Я вас любил, любовь еще, быть может, в душе моей... Нет у тебя ничего в душе, – горько усмехнулась Женя. – Угасло все.
– Поверь, если б не Майя, я был бы с тобой. И любил бы, как никто и никогда.
– Слова, слова, слова. А что на деле?
– На деле я женат на Майе. На деле у меня есть сын. На деле я выбираю семью.
– А ничего другого я от тебя не жду. Не хотела тебе об этом говорить. Но не могу не сказать. Я продолжаю тебя любить.
В ее глазах стояли слезы. Но я вдруг подумал, что не выскочат они наружу, не потекут по щекам. Такое было ощущение, будто она давно выплакала все слезы.
– Но только ты не думай, мне ничего не нужно. Счастья тебе. И долгой жизни.
Женя поднялась, уже в дверях, не оборачиваясь, бросила:
– Прощай!
Я ждал, когда она откроет дверь, чтобы уйти. Но она как будто приросла к своему месту. И застыла, как обращенный в камень человек. Но вот она очнулась, движением плеч вытряхнула себя из минутного забытья, порывисто отвела в сторону дверь. И тут же закрыла ее снова с той же стороны, с какой и открывала.
– Я знаю, что так нельзя, – не глядя на меня, дрожащим голосом сказала она. – Но мне нужно. Мне очень нужно.
Я и опомниться не успел, как она избавилась от блузки, под которой не было никакой другой материи. Только голая и жаждущая плоть. И юбка упала к ее ногам.
Я должен был оттолкнуть Женю, резким словом вправить ей мозги. Но ведь она мне вовсе не чужая, я любил ее раньше. И не совсем угасла эта любовь в моей душе. Вернее, совсем не угасла. А сейчас так и вовсе вспыхнула ярким огнем. А она уже снимает с меня рубашку. Пьянящий запах обнаженного тела, волнующий аромат французских духов. Головокружительная сладость ее губ, безудержное влечение двух разгоряченных тел, страстное слияние двух душ.
А потом мы лежали в обнимку, не желая расставаться друг с другом. Я понимал, что согрешил перед женой. И чувствовал свою вину перед ней. Но ведь время вспять не повернешь. Что было, то было, что будет, то будет.
– Завтра мы расстанемся, – прижимаясь ко мне, сказала Женя.
– Увы, но мне уже завтра нужно быть в Ашхабаде.
Да, мы расстанемся. И, скорее всего, навсегда.
– Я знаю, ты меня любишь, – в преддверии счастья улыбнулась она.
– Но у меня есть жена, сын.
– Это уже не важно.
– Но я не могу их бросить.
– А я этого от тебя и не требую. Пусть все остается, как есть. Главное, что ты меня любишь.
– Но мы не будем вместе.
– И не надо. Пусть эта ночь станет нашей маленькой... Нет – большой-пребольшой тайной. Мы никому о ней не расскажем, правда?
Признаться, я был немного удивлен. К чему этот разговор? Ведь и так ясно, что я никогда не признаюсь Майе в том, что изменил ей. А Женя вправе сама решать, рассказывать ей об этом или нет. Она решила, что сохранит эту ночь в тайне. Но зачем мне об этом говорить? Впрочем, она женщина. А им свойственно сбалтывать все, что придет на ум. И хорошо, что ей на ум пришла такая замечательная мысль. Мне бы очень не хотелось, чтобы Майя узнала о моем хождении на сторону. Но в любом случае Женя не похожа была на женщину, которая могла бы пустить в народ злую сплетню. Она замечательно добрая и хорошая девушка. И жаль, что мы не вместе.
– Мы никому ничего не скажем, – кивнул я. – Но никогда не забудем эту ночь.
Хотел бы я стереть из своей памяти этот приятный, но неудобный для меня фрагмент из жизни. Но знал, что из этого ничего не выйдет. Разве что со временем все забудется. Или со смертью.
– Не забудем, – эхом отозвалась Женя. И спохватившись: – Лишь бы с тобой ничего не случилось.
Оказывается, мы думали в унисон. Это меня растрогало. Но одновременно наполнило душу холодной липкой жутью. Я не хотел умирать. Я ехал на войну, чтобы жить дальше. Но если вдруг?
– Все будет нормально. Я вернусь.
– Не хочу спрашивать, к кому, – горестно вздохнула Женя.
– Уверен, ты будешь счастлива в этой жизни, – сказал я, чтобы хоть как-то утешить ее.
– Без тебя не буду. Хотя все может быть.
– У тебя кто-то есть?
– Нет, – уверенно мотнула она головой.
– А парень, которого ты из армии ждала?
– Это ты про Ивана? Да нет, я не захотела с ним. Он, конечно, герой, но не моего романа.
– Ничего, ты еще встретишь своего героя.
– Может, и встречу. Но ты меня не сватай, не надо. Не хочу, чтобы ты желал мне счастья с другим. Мне, наверное, уже пора.
Она сделала робкую попытку подняться, но я ее так же робко удержал.
– Еще целая ночь впереди, – сказал я.
– На всю жизнь ее не растянешь, – покачала она головой.
– Хоть что-то.
– Да, лучше что-то, чем ничего. Как же я тебя люблю!
Женя снова набросилась на меня, но я сразу же перехватил инициативу – потому что сам того хотел.
Проснулись мы рано утром. Поезд подходил к Москве, и проводник постучала в запертую дверь нашего купе.
– Мне уже пора, – застегивая блузку, сказала Женя.
На этот раз я не стал ее удерживать. И более того – сам открыл ей дверь. И поцеловал в щеку на прощание. А мимо нас в это время проходила седовласая женщина в домашнем халате. Полотенце через плечо, в руке пакетик с туалетными принадлежностями. Я бы не обратил на нее внимания, если бы она сама не глянула в нашу с Женей сторону. Она глянула, а я ее узнал. Эта женщина жила в одном доме с родителями Майи. Я бы не сказал, что и она узнала меня. Просто шла мимо, просто глянула на выходящую из купе Женю, чтобы не столкнуться с ней лбом в тесном пространстве коридора. По мне лишь скользнула взглядом. Но я все же испугался, отпрянул назад. И Женя почувствовала мое внутреннее напряжение, подалась назад. На всякий случай я закрыл за ней дверь.
– Что с тобой? – встревоженно спросила она.
