Кажется, ты своего добилась». Дама в зеркале смотрела на нее пристально и с интересом. Лена показала ей язык. Дама ответила тем же. «Нет, она определенно мне нравится» – подумал кто-то из них.
Лена еще немного повертелась у зеркала. И вдруг поняла, что имела в виду Лариса Андреевна, говоря об эстетике заключения контрактов. Она достала из сумочки помаду, привстала на цыпочки и присоединила свою учительскую подпись к другим помадным росчеркам в верхней части этого старинного трюмо.
Гром не грянул. Но по явственно ощутимому приливу энергии, по качественной перемене в настроении (где-то в глубине сознания мелькнуло: «Уж не напилась ли я, в самом деле?») Елена еще раз убедилась, что эта поездка в город-герой Одессу дарована ей судьбой. «Ну-с, Павел Артемьевич, так мы будем снимать кино?»
Добравшись до гостиницы, уже плескаясь в душе, Лена по привычке погрузилась в приятные размышления. Вопрос, надо ли или не надо играть в игры с ведьмами, уже не стоял, а в душе разгорался азарт. Неуверенность в своих силах плавно перетекла в желание доказать всем – лояльным ведьмам, Павлу Векшину, и не в последнюю очередь себе самой, что она достойна лучшей участи. Особенно приятно будет, завоевав трофей в виде Векшина, потом отказаться от него – так же легко и непринужденно, как когда-то сделал он. А потом – свобода, делай что хочешь, с кем хочешь и когда хочешь – это ли не счастье? И таких Павликов будет очередь стоять – выбирай любого. И третье преимущество, оно тоже интриговало и волновало. «Что бы это могло быть, интересно? Может, летать научат? Это бы здорово, как Маргарита... Но, тогда к чему такая таинственность? Может, мысли чужие читать? Я бы тоже не отказалась...»
Мечты с готовностью полились рекой, но в них вдруг вкралось соображение, что всего этого еще как-то надо добиться, и хорошо бы понять как.
Выйдя решительно из душа, она уселась по-турецки на мягкий диван и снова развернула заветный листочек. Здесь было, над чем задуматься.
«Наш Друг по собственному желанию и впервые в жизни должен:
1. Допустить оплату ресторанного счета женщиной.
2. Признать ошибочность своих суждений в споре с женщиной в присутствии свидетелей.
3. Отказаться от намерения нанести побои человеку, ухаживающим за женщиной, которая ему нравится.
4. Сделать выбор между друзьями и женщиной в пользу последней, когда речь зайдет о том, как провести вечер.
5. Оставить без ответа пощечину, нанесенную женщиной.
6. Сделать куннилингус.
7. Произнести словосочетание „Я без тебя не могу“ вслух, обращаясь непосредственно к объекту».
«С чего же начнем, Елена Николаевна?.. По крайней мере, совершенно ясно, что пункт № 6 вряд ли может быть началом всей операции... Так, что тут еще... Оплатить счет... Деньги пока есть, кажется. Признать. Отказаться. Сделать выбор... Да, дорогуша, это будет посложнее, чем убедить второгодника Баранова выучить имена вождей Французской революции. Пощечина. Это с удовольствием. Только вот как? А может попытаться совместить пункт № 5 с пунктом № 6? Идея хорошая. Я бы даже сказала замечательная... „Я без тебя не могу“... Ну, тут на совмещение рассчитывать не приходится. Интересно, а в его лексиконе подобные слова присутствуют хотя бы?.. Не пришлось бы сначала разучивать текст наизусть».
Скоро Лена почувствовала, что веки ее тяжелеют. Противиться она не стала и решила, что лучше всего ей сейчас немного отдохнуть. В ее случае вечер был действительно мудренее утра. И через десять минут, будущая ведьма уже посапывала, свернувшись калачиком под огромным одеялом. Она заснула безмятежным сном «чистокровной» женщины, так и не сумев до конца определиться с ближайшим будущим человека, который сидел сейчас перед телевизором, тупо переключая каналы, и мучительно соображал, что же ему сейчас предпринять: напиться, придушить директора его съемочной группы или самому шагнуть под одесский трамвай.
IV. Жизнь моя – кинематограф
У Павла Артемьевича Векшина возникли серьезные неприятности. Настолько серьезные, что в данный момент ему не хотелось ни есть, ни пить, ни заниматься сексом, ни смотреть советские фильмы шестидесятых годов. Проблемы, для разрешения которых один из продюсеров кинокомпании «АС-ВИДЕО» прибыл на место съемок самого многообещающего проекта фирмы, оказались гораздо сложнее, нежели представлялись в столице. Три часа назад встретивший его в аэропорту оператор-постановщик фильма Никола Губанов произнес несколько слов, от которых бывалый киношник Векшин впал в ступор:
– Паша, у нас исчезла пленка... Весь отснятый материал, понимаешь?!
Уже в гостинице, слушая сбивчивый рассказ Николы, Векшин поймал себя на мысли, что такой поворот событий был вполне уместен для сюжета самого фильма. Мистический антураж, загадочные и непонятные (судя по всему, и самим авторам) персонажи, таинственная смерть одной из героинь в фильме, внезапное исчезновение покойницы и хэппи-энд с большой натяжкой. А в диалогах – пространные рассуждения о смысле бытия, судьбе страны и возникновении оргазма... В общем, авторы самовыражались по полной. Но сейчас все это, вместе с судьбой фильма, было под большим вопросом.
Векшина перекинули на этот проект пару недель назад, после того как предыдущий его фильм был запущен в прокат и начал потихоньку собирать кассу. «Павел, мы очень рассчитываем на тебя. Фильм должен выйти на международный фестивальный уровень. Это для нашей компании будет серьезным рывком вперед», – сказали учредители «АС-ВИДЕО» и предложили ему две тысячи ежемесячно и 10 процентов с проката. Хоть и не лежала его душа к этому назначению, но отказывать доверявшим ему людям Паша Векшин не привык. Поэтому, несмотря на всегдашнее свое скептическое отношение к фестивалям, он подумал и согласился.
Теперь он имел в сухом остатке: режиссера в предынфарктном состоянии, деморализованную съемочную группу и бесследно исчезнувший материал практически снятого фильма. Полгода серьезной работы, 250 тысяч долларов, куча нереализованных творческих планов и дюжина несостоявшихся кинокарьер канули в Лету.
Никола постучался в номер ровно в десять. Вместе с директором картины – невысоким, лет пятидесяти, с тяжелым английским подбородком и щегольским бачками на одутловатом лице – они составляли скорбную группу кинематографистов.
– Паша, это невозможно, но это так. Коробки с пленкой исчезли в буквальном смысле слова. Позавчера вечером посмотрели материал после проявки и закрыли в сейфе на студии. Я лично закрывал, Павел Артемьич... Надеюсь, ты не думаешь... – заговорил Губанов.
– Никола, ты не дергайся. Сядь. Кто-то еще был с тобой?
– Ну, да... Иннокентий Михалыч в двух шагах стоял, – сказал оператор.
– Ты ничего необычного в этот вечер не припомнишь? Или чуть раньше? – спросил Векшин.
– В каком смысле?... Человека в черных очках и с деревянной ногой?
– Муля, не нервируй меня!.. Припомни лучше, не расспрашивал ли кто-то тебя или кого-нибудь из группы о съемочном материале, о фильме, о режиссере? Люди какие-то новые не появлялись на горизонте? Может быть, поссорился кто-нибудь из вашей команды с кем-то, набезобразничал?
– Да все как обычно, вроде... Обычная работа, нормальный съемочный процесс, насколько он может быть нормальным. Паша, в милицию надо заявлять! И чем быстрее, тем лучше! – заторопил Никола.
– Ну-ну, Коля, скоро только сериалы снимаются. А ты подумал, с кем, прежде всего, захотят познакомиться сыщики? А потом и допросить с пристрастием? – как всегда, немного гнусаво, проворчал директор.
– Но что-то надо делать с этими пиратами! – взвился Никола и забегал по номеру. Векшин при каждой встрече с большим интересом и удовольствием наблюдал за абсолютно уникальным для операторской профессии характером Николы. Увы, сегодня повеселиться не получалось.
– Ты думаешь, это наши «коллеги» по цеху безобразничают? Нет, дружище, по-моему, тут что-то другое.
Директор, посасывая карамельку, согласно закивал головой.
– Павел Артемьевич, прав. Какой смысл этим бандитам воровать на треть незаконченный фильм. Слишком хлопотно это. Им куда проще сделать свое черное дело прямо перед премьерой.
