островками идет настоящая охота. Американские и японские вертолеты днем и ночью дежурят в небе, чтобы не проглядеть такой родившийся в облаках пара пятачок суши, на который распространяется закон о морском шельфе.
Таким образом, нет повода для пессимистических прогнозов. А Комацу не такой писатель, чтобы пугать публику несуществующими страхами.
В чем же тогда смысл его страшного и жестокого эксперимента?
Ответ на этот вопрос дает все творчество писателя, гуманиста и убежденного интернационалиста, который кровно связан с родной Японией, ее мифологией, историей, с миросозерцанием ее народа, особым его отношением к жизни.
Япония гибнет, вместе с ней погибают и миллионы японцев. Одни из них стали жертвами предвестий грядущего уничтожения, другим просто не суждено спастись, а третьи добровольно умирают, потому что для них гибель островов действительно означает гибель Японии.
Но Япония не погибает. Спасенные коллективными усилиями Объединенных наций миллионы японцев эвакуируются в глубь материков, чтобы начать новую жизнь. Может ли погибнуть страна, начисто лишенная материнской почвы? Вот тот главный вопрос, что волнует Комацу. Отрицая шовинистические бредни о «земле» и «крови», Сакё Комацу говорит: «Нет!» Ибо пока жива хоть горстка умных, честных и смелых людей, бессмертной пребудет культура, созданная их предками. Планету Земля населяет единое человечество, которое обязано сберечь свой прекрасный и пока единственный дом.
— Я не верю в богов, — с улыбкой ответил на мой вопрос Комацу. — И не занимаюсь созерцанием, — предупредил новый вопрос. — Наука и искусство мои единственные кумиры. Только через них человек может выразить себя.
Нарисовав гибель Японии и поставив на самый край пропасти носителей японской культуры, Комацу действовал в строгом соответствии с этикой дзэн, требующей всегда и во всем прямоты сердца.
«Тот, кто воплощает состояние самадхи, делает это повсюду: ходит ли, стоит ли, сидит или рассуждает о чем-нибудь», — писал Хой-нэн в «Алтарной сутре шестого патриарха».
Следуя этому принципу, разумеется, отнюдь не в религиозном, а сугубо этическом смысле, Комацу как бы продемонстрировал непричастность сердца «к миру пребывания добра и зла». В художественном образе воплотил идею бесстрастной медитации.
Этот момент крайне важен для правильной оценки влияния дзэн на культурную жизнь Запада. Принципы организации действительности, лежащие в основе той или иной художественной школы, могут быть интересными и сами по себе, вне связи с техникой медитации, которая, в сущности, всюду одинакова: в ортодоксальном буддизме, йоге и дзэн.
В Токио в тот год стояла изнурительная жара. В пересыщенном влагой воздухе дышалось, как в джунглях. Люди искали спасения в чудесных парках столицы, под сенью деревьев, у зеленых прудов. С выпуклого, почти кукольного мостика парка Уэно я любовался ручьями, в которых играли радужные карпы, искусственными водопадами, сбегавшими с живописных, умело декорированных зеленью скал. От причудливых, ветвями стелющихся по земле сосен и ив вновь тянуло к аскетической прелести каменного сада, где строгие линии причесанного граблями гравия бросали вызов застывшему хаосу каменных глыб. Это был акт творения, остановленный где-то в самом начале. Кем? Когда? Почему? В этом мнилась какая-то загадка, простая и неразрешимая, как жизнь. Сами собой всплывали основополагающие понятия японского искусства: «ёэн» — очарование, «югэн» — таинственное, «ёдзё» — недосказанное. В каменном бесцельном совершенстве мнилась разгадка непостижимого космического круговорота. Стихийная необузданность, постичь которую немыслимо, ибо она соединяет в себе и цель творения и его процесс. Субъект и объект. «Ничто — это целостность, из которой рождается все». Таинственное очарование недосказанности. «Нихон но бы» — красота Японии.
Именно красота искусства, а не надежда на религиозное откровение привлекает к дзэн художников, философов и поэтов. Через каллиграфию, икэбана, лаконичность японской игрушки и лаконичность стих а они постигли гармонию, ощутили могущество недосказанного. Обмен культурными ценностями и экспорт религии не имеют между собой ничего общего.
Парнов Е. Зеркало Урании. — М.: Сов. Россия, 1982. — С. 120—132.
Пер. в эл. вид Ю. Зубакин, 2002
Source: http://www.fandom.rusf.ru/about_fan/parnov_4 _10.htm
Примечания
1
2
В верхней части океана иногда появляется резко обозначенная граница между слоями теплой и холодной воды. Волнение на границе этих слоев, имеющих различную плотность, на поверхности воды почти не ощущается, но если эта граница проходит близко от поверхности, то движущееся судно при возрастании числа оборотов его винтов практически не может увеличить скорость, наблюдается так называемое волнение «призрачной воды». Тяга, создаваемая винтами, по существу нейтрализуется возрастающим волновым сопротивлением.
3
4
5
В Японии существует поверие, что налим заранее чувствует землетрясение и способен предупредить о нем.
6
7
8
Районы от Токио до Иокогамы и от Токио до Тиба.
9
Названия улиц, где находятся фондовая и акционерная биржи.
