подписываете – мы начинаем стачку. А меня покупать бесполезно, я не продажный.
Он махнул рукой:
– И вообще я работать пошел.
Уже в спину управляющий зло каркнул:
– Смотри, Гагарин, как бы тобой охранное отделение не занялось!
По дороге домой старенький 'руссобалт' – вот ведь ведро с гайками! – два раза заглох на перекрестках. Тоже плохо – в выходные хотел с дочками съездить к деду, а не пришлось бы с машиной ковыряться. Дед не очень хорошо себя чувствовал – 10 лет в лагерях трудового и православного перевоспитания для уцелевших после гражданской красных даром не дались.
Жена, как у них было принято, поцеловала на пороге, дочки прыгали вокруг:
– Папка пришел!
Ужин уже был на столе, переодевшись, помыв руки, сел за стол.
По телевизору – черно-белому немецкому 'кайзершпигелю', на цветной пока не получалось, да и получится ли теперь? – как всегда в это время шли новости.
Сначала тезоименитство царя Кирилла Второго, долгий и нудный репортаж из храма Христа Спасителя – потом главная заграничная новость – северо-американцы запустили человека в космос. Тут же толстощекий обозреватель начал объяснять, что начинается спор о приоритете между Германской империей и САСШ – имперский рейхсфлигеркосмонавт барон фон Брудберг на своем 'Штурмфогеле' поднялся в космос неделю назад со стартовой плошадки в Танганьика, немецкой колонии в Восточной Африке, но пробыл в космосе в два раза меньше.
– Но можно ли считать полет барона фон Брудберга или сегодняшний Алана Шепарда полетом в космос? Вот что думает об этом президент Императорской Академии Наук Его Высочество великий князь Николай Алексеевич…
В телевизоре возникло лицо князя – бородка, пенсне, двубортный мундир с золотым шитьем на воротнике :
– Ну, вообще-то формально говоря и фон Брудберг и Шепард сделали только суборбитальный полет. И 'Штурмфогель' и 'Меркурий' нырнули в космос за край атмосферы на минуту-другую – и тут же вернулись на Землю…
– Ага, – сказал хмуро Гагарин, не отрывая взгляда от телевизора. – А мы и этого не можем. Техника вся сплошь иностранная, наука в развале, все ученые уезжают из России, зато храмы да монастыри все строят и строят.
– Пап, а там в космосе ангелы летают? А боженьку там встретить можно? – спросила старшая.
– Нет там никаких ангелов, – оторвался от телевизора Гагарин. – Там пустота. Вакуум – если по научному. Зато дальше – планеты и звезды.
Он выписывал брошюрки 'Общества по распространению знаний среди простонародья' – пока общество не закрыли в прошлом году по обвинению в атеизме и скрытой подрывной марксистской пропаганде.
– А батюшка на Законе Божьем сказал, что летать в космос великий грех.
– Это еще почему?
– Ну, – сказала неуверенно дочь. – Гордыня человеческая.
Гагарин тяжело вздохнул.
– Врет ваш батюшка. Наука и космос – это важнее пустых молитв и сказок.
– Юра, – вмешалась жена, – Не надо. Им ведь жить с этим.
Спор был старый. Гагарин пожал плечами.
– Ладно, девчухи, поговорим еще об этом.
В новостях еще рассказали о столкновениях в Баку, об очередной перестрелке на российско-украинской границе, о новой фильме режиссера графа Михалкова.
Перед сном, ложась спать, он сказал жене:
– Бастовать будем. Уже решено. И 'Рейно' поддержит, и бывший казенный завод братьев Барышниковых. Может и 'англичане' с 'Йорка' подтянутся.
Жена вздохнула, даже слезу незаметно вытерла:
– Юра, ведь плохо кончится все это. А у тебя семья, девочки…
– Мы не быдло. Понимаешь, мы не быдло, – раздельно повторил Гагарин и лег в постель.
А приснился ему все тот же сон – который он видел аккурат с 12 апреля этого года – как он в скафандре вроде водолазного, лежит в огромной ракете, которая белой стрелой врезается в небо – и как потом он летит над Землей, над таким удивительно маленьким голубым шариком. А на скафандре написаны четыре буквы, значения которых он никак не мог понять: СССР.
Изгнание Карла Маркса.
– Вот, батюшка, – сказал олигарх Иванов идущему рядом с ним священнику. – Тут я его и видел.
Шли они по длинному коридору огромного здания корпорации «Росэнерго», торчавшему воткнутой в небо элегантной стрелой на западе Москвы. Коридор был пуст, потому как в воскресенье офисный народ отдыхает.
– Карла Маркса? – уточнил недоверчиво священник.
– Его, его! – энергично кивая головой, сказал олигарх. – Шел прямо ко мне навстречу – и даже кулак показал, сука!
Священник укоризненно посмотрел на Иванова. Тот поперхнулся:
– Прошу прощения. Само вырвалось.
– И давно он… э-э-э-э… является?
– Да уж с месяц, батюшка. То тут мелькнет, то там. Секретарш пугает: выйдет из стены, пройдет через офис, в другой стене исчезнет. По коридорам, опять же, ходит.
– И молчит?
– Молчит, батюшка. Но то кулак покажет, то пальцем погрозит. И ведь страшно – бородатый такой. А представьте – ну как если Сам приедет, Владимир Владимирович. Да хотя бы и Дмитрий Анатольевич. А ему такое навстречу из стены выйдет. Конфуз будет.
– Ну, – сказал священник. – Нужно освящать здание. И, конечно, помещения окропить святой водой.
– Окропить – это хорошо, – радостно сказал олигарх. – Это очень правильно!
– Здание-то у вас немаленькое, – задумчиво сказал священник. – Да и этот Карл – дух зловредный. Так просто не изгонишь.
– Заплатим, святой отец, – сказал олигарх. – Ради того дела сколько скажете, столько денег переведем – и вас не забудем.
– Святые отцы у латинян-еретиков! – строго поправил олигарха священник.
Иванов, который в церковь ходить не любил, хотя в последнее время отмазаться от посещений храмов по церковным праздникам было невозможно – весь политический и экономический бомонд ходит, начиная с президента и премьера! – даже покраснел:
– Простите, батюшка.
Они дошли до конца коридора, Иванов услужливо нажал кнопку лифта.
– Ладно, – сказал священник. – Завтра приеду. Проведем освящение здания – все как положено.
– Спасибо! – искренне и с воодушевлением сказал олигарх. – А то уж мочи нет от него, немца проклятого.
– Крови он иудейской, а потому особо зловреден! – со значением сказал священник.
– Я понимаю, ага! – сказал Иванов, мысленно прикидывая, во что ему изгнание духа проклятого автора «Капитала» обойдется. Выходила кругленькая сумма.
