В начале моего врачебного пути повсеместно для дезинфекции применялся этиловый спирт- ректификат. Знаете, трогать кожных больных дело такое специфическое. Перчаток же в те времена (1979 год) не было, во всяком случае не было в достаточном количестве, а те что были ужасные, вареной резины, не позволяли осуществлять пальпацию на должном, то есть высоком уровне. Вот и приходилось протирать руки спиртом. Но иногда обходились опытным взглядом. Почти всегда.
На каждого принятого живого больного полагалось 0.8 граммов спирта. Учитывая удельный вес вещества, выходил ровно миллилитр. Норма приема врачадерматолога сорок человек, то есть сорок миллилитров чистого спирта. В день. Это количество соответствует ста граммам классической сорокоградусной водки. А сто граммов водки классическая фронтовая доза. Любопытное совпадение, не так ли?
Успокою тех, кто беспокоится о здоровье врача, а пуще о своем. Последнее время вместо спирта появились салфеточки, пропитанные душистым антисептиком. Очень удобно вытирать руки. Но большинство городских поликлиник столкнулись с тем, что вакантные ставки есть, а желающих работать с салфеточками нет. В сельской местности совсем худо. Если прежде можно было предложить терапевту подучиться на дерматолога, офтальмолога или ЛОР-врача, то теперь такое не проходит: участковый терапевт худо-бедно зарабатывает пятнадцать тысяч рублей в месяц, а специалист, офтальмолог или ухогорлонос целых четыре. А иногда не целых, а три семьсот пятьдесят. Потому выпускники медакадемии порой и диплом не забирают, а сразу идут куда-нибудь подальше. Кстати, я отнюдь не считаю, что государство низко ценит труд врачей. Совсем нет. Государство низко ценит здоровье народа, но раз народ с этим мирится, что ж Так тому и быть.
Выше я упомянул о живых больных. Это не ошибка. За мертвых, то есть за вскрытие, полагалось целых сто граммов спирта, в переводе на водку четвертинка. Перчатки для проведений аутопсии имелись, здесь спирт компенсировал отсутствие психологической поддержки («Мы не в Чикаго, моя дорогая»), поскольку патанатомам приходилось да и приходится сталкиваться с очень мрачной стороной действительности…
Ладно, об этом как-нибудь в другой раз.
Князь Владимир Святославович, утверждая, что «веселие на Руси есть пити, без того нам не жити» недоговаривал. Не только веселие, что князю до веселия. Бюджет Когда не хватает золота, на замену призывают водку. И верному дружиннику можно пожаловать чашу то есть не саму чашу, а ее содержимое. Тот выпьет, и рад. Расход мизерный, а отдача велика. И, что очень важно, вовремя принятые сто граммов действуют на обывателя в массе, как иммунодепрессант на лейкоцита. Обыватель становится вялым, пассивным и неспособным на согласованные действия. То есть покричать, набить что-нибудь кому-нибудь ближнему он может, но на святое не замахнется. Обыватель же трезвый норовит превратиться в активного лейкоцита, а от этого державу поражает аутоиммунный недуг с исходом в тысяча девятьсот семнадцатый год. Двойной убыток и казне, и правящей партии.
Пусть аналитики говорят и пишут что угодно, я уверен: возрождение страны искать нужно не в нанотехнологиях, а в тоталитарной монополии на водку. Тут отдает тавтологией, но я бы выразился еще крепче: всеобщая полная тоталитарная монополия Производство, оптовая и розничная ее продажа должны осуществляться исключительно в казенных заведениях. Акциз паллиатив, припарка на протез. Не работает в наших условиях.
А еще говорят, что водка продляет жизнь не только стране, но и самому потребителю. Правда- правда! Смущает, конечно, факт, что продолжительность жизни в России много меньше, нежели во многих других странах, но это, верно, от невозможности пить качественную менделеевскую водку. Всякие настойки боярышника и разжигатели каминов путают статистику. Сорок объемных процентов спирта, шестьдесят воды, и больше ничего вот идеал, завещанный предками, за который стоит бороться, бороться и еще раз бороться.
В каждом городе, в каждом селе, в каждой школе следует установить памятники Дмитрию Ивановичу Менделееву, если средства позволяют в полный рост из бронзы, если нет, то хотя бы гипсовый бюст.
И неважно, если выяснится, что к производству водки он отношения не имел, а изучал спиртоводные смеси исключительно в теоретических целях, ибо еще Кирхгоф говорил, что нет ничего практичнее хорошей теории.
А разве была бы возможна электрификация всей страны без Кирхгофа?
Алла Аршинова
Беседы о современной физике
Запуск LHC (Large Hadron Collider — Большого адронного коллайдера, самого высокоэнергетичного ускорителя в истории) стал одним из наиболее масштабных событий в мире науки за последнее время. Долгий подготовительный этап завершен, поломка устранена, калибровка аппаратуры закончена, и теперь беспрецедентный эксперимент, наконец, начался. За работой коллайдера с интересом следит все научное сообщество. От него ждут ответов на многие вопросы фундаментальной физики. Как себя вела Вселенная в первые доли секунды своего существования? Как изначально частицы получали массу? Почему антиматерия отличается от материи? И, главное, будут ли на LHC происходить новые, выходящее за рамки известных нам физических законов, события? И на этот вопрос у каждого свой ответ. Кто-то стоит на позиции нерушимости законов общей теории относительности и Стандартной Модели, а кто-то не отрицает возможности подтверждения экзотических теорий. Но все сходятся в том, что дополнения к уже имеющимся знаниям будут получены.
Начало работы LHC стало поводом для размышлений о физике высоких энергий вообще, и о том, какой вехой станет для нее запуск Большого адронного коллайдера. Разъяснить ситуацию согласился Валерий Рубаков, академик РАН, профессор кафедры физики частиц и космологии физического факультета МГУ, главный научный сотрудник отдела теоретической физики Института ядерных исследований РАН.
Согласен, конечно.
В LHC есть ускорительная часть, а есть детекторная. Ускоритель ускоряет частицы, а детектор детектирует продукты реакции, которые получаются при столкновениях. Если говорить об ускорительной части, то львиную долю, действительно, внес ИЯФ СО РАН. Ускорительные установки и оборудование также поступали из Протвино, какая-то часть из нашего института. А детекторы разрабатывались при участии всего российского сообщества, всех институтов, занимающихся физикой высоких энергий, и некоторых университетов. Очень большой вклад внеси Санкт-Петербургский Институт ядерной физики РАН, московский Институт теоретической и экспериментальной физики, МИФИ, МГУ, ФИАН… Я, наверное, кого-то забыл. Все институты, занимающиеся физикой высоких энергий, так или иначе, в большей или меньшей степени вложились, в первую очередь, интеллектуально, а это самое ценное. И, конечно, материально. Я боюсь называть точные цифры, но количество физиков, только физиков, не учитывая инженеров, которые занимаются на детекторах LHC обработкой результатов и подготовкой аппаратуры, из России — это 200–300 человек. Плюс к этому — инженеры. А ИЯФ для ускорительной части сделал подавляющий объем
