же самое касается и всех остальных элементов интерфейса. Решением проблемы мог бы стать полный переход на векторную графику, но такой подход далеко не всегда применим.
Конечно, разработчики давно задумались об этом. Проще всего масштабировать шрифты, которые уже давно стали векторными. Среди настольных ОС лучше всего дела с этим обстоят в Mac OS X. Её наследница iOS, судя по всему, тоже готова к работе со сверхчёткими дисплеями. В Windows, начиная с версии XP SP2, встроен движок WPF (Windows Presentation Foundation) для приложений .NET, который способен корректно масштабировать элементы пользовательского интерфейса. В Windows Phone 7 по слухам будут поддерживаться экраны до 262 DPI. В настольных версиях GNU/Linux также ведутся работы в этом направлении, а в последних версиях Android уже реализована поддержка нормального масштабирования интерфейса. Впрочем, идеальной независимости от разрешения экрана нет ни в одной из названных платформ.
Очевидно, что эра сверхчётких дисплеев в мобильных устройствах наступит ещё не скоро. И никаких разумных альтернатив современным экранам пока тоже не существует. Определённые надежды возлагаются на технологию электронных чернил E-Ink. Такие дисплеи уже сейчас имеют разрешение 200 PPI. Вот только годятся они исключительно для электронных книг из-за низкой скорости обновления изображения.
Своя игра
Василий Щепетнёв: Искушение пустынника Владимира
Бытие определяет сознание? С этим можно смириться. Чужое бытие определяет моё сознание? Уже хуже. Чужое сознание определяет моё бытие? Нестерпимо, хочется что-то предпринять.
А что именно? Что в такой ситуации может сделать в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил? Заняться огородом? Прикладной химией? Пойти другим путем?
Я решил: возьму, да и изменю чужое бытие. Изменю и посмотрю, что из этого получится.
Владимир Ильич Ульянов (Ленин) всю жизнь был стеснён в деньгах. Отец его, помимо жалования, иных доходов не имел, и после смерти семье оставил только пенсию. Матушка в наследство получила часть имения Кокушево, да ещё прикупила под Самарой восемьдесят пять гектаров землицы, но вплоть до самой кончины (в весьма преклонном возрасте) сама вела свои дела. Разумеется, она постоянно помогала сыну, но её средства были ограниченны, другие дети Марии Александровны тоже нуждались в поддержке, да и зависеть от матери взрослому здоровому мужчине всё же неловко. Потому Володя, а позднее Владимир Ильич не знал не только роскоши, но даже порядочного достатка. Карьера юриста не сложилась: помощник присяжного поверенного (сначала Хардина, затем Волькенштейна), он получал безвыгодные дела и обходился только жалованием.
В январе тысяча восемьсот девяносто шестого года, Владимир Ильич пишет из тюремной камеры: «У меня есть план, который меня сильно занимает со времени моего ареста и чем дальше, тем сильнее. Я давно уже занимался одним экономическим вопросом (о сбыте товаров обрабатывающей промышленности внутри страны), подобрал некоторую литературу, составил план его обработки, кое-что даже написал, предполагая издать свою работу отдельной книгой, если она превзойдет размеры журнальной статьи».
Помимо прочего, написание книги должно было принести и материальную пользу: тюрьма и предстоящая ссылка требовали расходов, и расходов немалых.
Работа заняла полных три года. Никогда прежде Владимир Ильич не отдавал литературному труду столько сил и энергии. Весной тысяча восемьсот девяносто девятого года в издательстве Водовозовой вышло самое скрупулезное произведение Владимира Ильича Ульянова «Развитие капитализма в России». Пятисотстраничный том, изданный аккуратно и солидно, было приятно держать в руках. Тираж, две тысячи четыреста экземпляров, расходился хорошо (не без помощи рабочих кружков и пропагандистов), несмотря на выставленную цену в два рубля пятьдесят копеек. Позднее, в тысяча девятьсот восьмом году осуществилось второе, переработанное и дополненное издание, а накануне Первой Мировой Ленин начал готовить третье издание «Развития капитализма в России», что свидетельствует о том, что книга оказалась востребованной.
Однако полученный гонорар, около полутора тысяч рублей, Ленина разочаровал. Разделенный на три года интенсивного труда, он едва ли превышал жалование помощника присяжного поверенного, к тому же в расчёте на прибыль были взяты немалые суммы в долг, преимущественно у матери, которая, впрочем, не настаивала на их возвращении. Долгом их считал сам Владимир Ильич (главными статьями его расходов были книги, книги и ещё раз книги). Факт, что труд литератора его калибра оплачивается неважно, был осознан с заключением соответствующих выводов, и, когда Струве предложил писать «на заказ», Владимир Ильич предложение отклонил под предлогом, что на заказ ему писать сложно.
По окончании ссылки Ульянов покидает Шушенское и устремляется в Европу. Отныне он политик и только политик, литература для него лишь средство, но не цель.
Пора вмешаться. Итак, январь тысяча девятисотого года. Сибирь, Шушенское, крепкий дом, чистая, опрятная, скромно обставленная комната. За окном тьма, но керосиновая лампа под зеленым абажуром светит мягко и уютно. За столом Владимир Ильич и Надежда Константиновна. Сюда, в интеллектуальную пустыню забросило их царское правительство, но мысль летает, где хочет.
На коленях у Крупской спит пушистый кот Валенок, он же Герцен, в зависимости от настроения хозяйки.
Ленин (Владимир Ильич стал Лениным именно здесь, в Шушенском) читает письма — аккуратно и нарочито неспешно. Особливым ножом он вскрывает очередной конверт, достает лист дорогой бумаги, разворачивает, читает, задумывается, читает второй раз, а затем и третий. Крупская всё видит, но не вмешивается. Захочет — скажет.
И он говорит — как-то смущенно и, одновременно, радостно. Меня-де отметили, премию дали. За «Развитие капитализма...». Ничего удивительного, отвечает Крупская, книга замечательная. А кто отметил? Англичане, продолжает Ленин, «Общество экономического прогресса». Нет пророка в своем отечестве, говорит Крупская. Это-то ясно, но премия включает в себя и денежное вознаграждение. Пять тысяч.
Крупская быстро прикидывает, что можно сделать на пять тысяч. Многое. Расплатиться с долгами, наладить на новом месте быт, нанять кухарку и горничную, а не чумазую девчонку «за всё», как здесь. Приодеться, наконец, особенно Володе, ведь ему за границу ехать, а там встречают по одежке. Как, впрочем, и в Уфе...
Пять тысяч фунтов стерлингов, уточняет Ленин, рублями это вдесятеро, пятьдесят тысяч. Крупская
