полярников, космонавтов, подводников и пограничников самых отдалённых застав. Обустроить так, чтобы на своём ответственном трудовом или боевом посту они не только не деградировали духовно, а, напротив, являли миру образец нового человека, который в огне не горит и в воде не тонет, а, напротив, выходит из испытаний обновленным и похорошевшим, как герой сказки Ершова «Конёк-горбунок». Какие пять книг взять в космос (каждый килограмм на вес золота) или на станцию «Восток»? Какие пластинки с песнями? Какие репродукции?
Формировали библиотечки пограничника и полярника люди идеологически проверенные, и получалось просто чёрт знает что: подборка книг о Ленине самого слащавого, безалкогольного и деревянного толка, как напиток «Буратино», или же плакаты в духе «Скоту — тёплую и сытную зимовку» и «Поддерживай чистоту чума». Хотя в том можно видеть и далекий расчёт. Воистину, прочитай комсостав, а за ним и состав рядовой томик-другой подлинного Ульянова-Ленина, и броненосец «Потёмкин» тут же явится весомо, грубо и зримо, да ещё вооружённый апокалипсическим оружием, которым не Одессу стращать, а хоть бы даже и сам Кремль. А так — откроют «Родного и близкого», тут же закроют навсегда и пойдут искать, чего бы выпить. Гуталин, и тот приспосабливали. Ягель в дело пускали. А уж что с травой вытворяли...
Но то было прежде, когда с выбором культурных объектов обстояло много сложнее, чем сегодня. Сегодня же получить хоть тысячу копий «Апрельских тезисов» или же «Гарри Поттера», хоть миллион — дело нескольких часов или даже минут и обойдётся каждому в стоимость электричества плюс амортизации компьютера. Пустяки. Паллиативная терапия, вроде лекции о копирайте, отвлекает всё меньше и меньше (есть подозрение, что она и раньше-то не отвлекала совершенно), и потому единственное, что может сохранить статус-кво, — это принудительная мобилизация населения на всеобщее овладение культурными ценностями.
То есть торренты сделать явлением казённым и каждого пользователя интернета обязать скачивать еженедельно столько-то (в зависимости от технической возможности) контента, а потом — и это главное! — предоставлять конспект, в котором излагать мысли и мнения об увиденном-услышанном и даже, быть может, прочитанном. Не станем особенно бесчинствовать и задавать неподъёмные уроки. Сколько сможете, хоть строчку. Но — обязательно и ежедневно!
И тут выпущенный через клапан пар начнет жить вполне самостоятельной жизнью, рисуя фантомы — куда Босху. Такие схватки пойдут, такие диспуты! Кстати, говорят, что с появлением фейсбуков, форумов и ЖЖ стены и заборы стали чище. Стоит проверить.
А авторы, творцы нетленки... Девять десятых перемен просто не заметят. А тех, кто заметит, можно и кнутом, и пряником поощрить. Как первого, так и второго потребуется совсем немного. Разделить творцов на четырнадцать чинов, от коллежского литератора и выше, за скачку с торрента соответственно чину — из казны. Соцпакет обеспечить опять же по чину. Недорого выйдет, уверяю вас, причём издержки можно будет покрыть из принятого сразу в трёх чтениях налога «на культуру». Ещё и в прибыли окажется держава — она, как ни старайся, всегда в прибыли.
'Давно пора! Мудрое решение! Все, как один, творим во благо народа!' — зажужжат сегодняшние записные борцы авторского права, выписывая в воздухе фигуры наивысшего пилотажа и тем стараясь перещеголять друг друга в глазах начальства, привлечь внимание власти и стать в первые ряды нового хлебного движения. Под записными борцами я подразумеваю творческих работников, обладающих лишь внутренней ценностью, тех, кого за пределами бывшей нашей империи не очень-то замечают, и следует совершить совсем уж что-то необычное, дабы попасть в новости — голым пройтись по проволоке над Ниагарой, например.
Но главное в другом: думается, что белкам в клетке можно дозволить всё в принципе: читать, смотреть и даже разговаривать. Только есть вероятность, что после этого белкам станет совсем скучно. За что бороться?
Потому власть и на раздумье, как витязь с картины Васнецова.
Время ещё осталось. Чуть-чуть.
Кафедра Ваннаха: Два стола
Технологическая цивилизация, существующая на третьей планете жёлтого карлика, стопроцентно порождена западной, иначе обзываемой иудео-христианской, культурой. Именно она раскатала циклическое время Традиции в линейное время Прогресса. Но иудео-христианская цивилизация стоит на фундаменте цивилизации античной, несмотря на бытовавшие между этими достойными сторонами распри. И до появления христианства, и после его оформления доходившие до смертоубийства ссоры между александрийскими греками и евреями были традиционнейшим — почище выступлений атлетов и актёрок — развлечением жителей эллинистической столицы. Рим сначала просто завоевал Иерусалим, а потом и разрушил, причём в условиях острого дефицита крестов для распятия восставших. Сожжение христиан и затравливание их африканскими зверями по зрелищности и посещаемости соперничало с выступлениями любимых мурмиллонов и ретиариев.
Но для распространения учения аврамических религий с их трансцендентным Богом римская военно-административная машина была необходимой. Pax Romana обеспечивал перемещение людей в пределах большей части Ойкумены, с минимумом препон. Иудеи селились в Риме ещё во времена Цицерона. Христианские проповедники бродили от черноморской Диоскуриады до древнего Тартесса в Испании.
Для усвоения учения аврамических религий жителями Ойкумены потребовалась машина. Машина культуры. Культуры греческой или, скорее, эллинистической. Эллинистической, поскольку язык Нового Завета — универсальный койне, а не более ранние диалекты, вроде аттического или ионийского. Эллинистической, ибо мудрость отдельных философских школ классической, полисной Греции была синтезирована в общую эллинскую учёность именно в этот период. И именно в нём был оформлен архетип двух столов, на которых функционировала машина эллинистической культуры.
Первый и, наверное, самый любимый стол — это греческий триклиний. Стол для возлежания втроём. (Это занятие не надо путать с Menage a trua легкомысленных галлов.) Нет, за греческим столом, с трёх сторон, возлежали солидные бородатые мужики. И не потому, что злоупотребили очищенной... Нет, пили мало, пили сухое вино, да и к тому же сильно разведённое водой. Это занятие, популярное среди буфетчиц пивбаров советской поры, входило в ритуал застолья. Аттическое или фалернское, предварительно перелитое в «парадную» амфору, украшенную росписью, подобающей глубоко гуманным нравам того времени (ахейский воин сбрасывает со стены Илиона троянского мальчика; ахейский воин закалывает троянского мальчика на глазах его матери; троянская мать пытается защитить ребёнка от ахейского воина), смешивалось с водой в специализированном сосуде-кратере, удостоенном вознесения в астрономическое небо в виде созвездия Чаши (Crater в международной номенклатуре). И закуска была скромна: хлеб, сыр, оливки. Немного рыбы и мяса. И — главное за столом: беседа, общение.
Эллинская учёность приобретает общечеловеческое значение с Сократа (Гераклит нарочито тёмен, Пифагор старательно скрытен). Но Сократ не оставил ни одного письменного сочинения. Вся его
