Есть в ИТ-английском слово – wetware. «Влажное обеспечение», биологическая аппаратная часть. Именно на нём, на сотканной по законам биохимии нейросети, и запущены процессы, образующие наши интеллекты и личности. И вот возникает вопрос: а можно ли с помощью какой-нибудь химии существенно повысить способности человека к интеллектуальному труду?
Ну, то, что в области физических способностей такое возможно, знают все. Во всяком случае – все, кто обитает в информационном поле глобальных СМИ; все, кто не чурается спортивных новостей. Речь, конечно же, о допингах. О забаве древней и почтенной. К ним прибегали перед ристаниями атлеты классической Эллады, взыскующие победы и связанных с ней материальных благ («атлон» эту награду и означает, спортсмены-любители звались аскетами…). Их потребляли перед кровавыми междоусобицами индейцы доколумбовой Америки (см. «Апокалипсис» Мела Гибсона).
Ну а мозги? Есть ли допинг для мозгов? В какой-то мере, конечно, есть. Кофеин из крепкого кофе, особенно из плебейской робусты, изобилующей менее изысканными, нежели арабика, зёрнами сорта Coffea canephora. Кофеин из густо заваренного чая. Но это – средства общестимулирующие. На самом деле заменяемые плотным завтраком после нормальной зарядки и контрастного душа. А вот есть ли средства специфические?
Ну, если на пять минут включить проводное радио, транслирующаяся там программа предложит три разных препарата, способных оказать чудодейственное действие на головной мозг. И студентки, валявшие весь семестр дурака (точнее – дураков разных, разных достоинств), едят их горстями. Помогает ли?
Ну, из института их не отчисляют, даже с бюджетных мест, ставят положительные отметки. Что ж преподаватели, глупые? Семь штук отчислишь – самого уволят… Мест в учебных заведения много, народившихся два десятилетия назад – мало! Диплом гарантирован! Но о каких-то особых достижениях в науках, достигнутых таким методом, слышать не приходилось… Маркетинг да, удачный! Ну а вообще, в принципе, отвлекаясь от биохимии и нейрофизиологии, возможно ли повысить эффективность мозга?
А что такое эффективность мозга? Феноменальные способности? К счёту там, к запоминанию… Ну да, некогда, во времена арифмометров и электромеханических калькуляторов были популярны цирковые соревнования выдающихся счётчиков с техникой. Только достижения счётчиков-феноменов не имеют никакого отношения не только к математике как науке, но даже и к практическим вычислениям. Ну, так же, как после Марафона лёгкая атлетика никак не пересекается с технологией связи. (Да и неясно, почему тогда афганские стратеги не передали сигнал более быстрым дымовым сигналом или цепочкой барабанов, известных самым примитивным племенам. Разве что потому, что их избирали демократически, по жребию…).
Да и эйдетическая память мало имеет общего с организацией хранения данных. С традиционными библиотеками с их «десятичной классификацией». С современными информационными системами с их почти разумными неутомимыми поисковиками. То, что трёхлетний Карл Фридрих Гаусс проводил в уме сложнейшие вычисления, а его мама невооружённым глазом видела фазы Венеры и некоторые спутники Юпитера, никак на математику и астрономию не повлияло. (Только на поэзию – у Леонида Мартынова есть стихотворение «Мать математика»…)
Нет, эволюция — конструктор, конечно, неважный. Его даже не назовёшь слепым (был же слепой конструктор спортивных пистолетов Марголин). Это – конструктор безмозглый. Это – конструктор немыслимо расточительный, впустую израсходовавший миллионы и миллионы лет и немыслимые количества жизней. Конструктор беспощадный, поскольку о морали и садизме безмозглого речи быть не может, кинувший в мясорубку, на растерзание клыкам и когтям мириады жизней.
Крайне странно было бы считать человеческий мозг вершиной совершенства. (Кстати, западная теология от таких взглядов, от того, что человек есть непревзойдённая вершина Творения, отказалась ещё в начале девятнадцатого столетия, вкупе с theologia naturalis — естественным богословием.) Ну а то, что не слишком совершенно, может быть улучшено. Наверняка! (Правда, Компьюлента приводит мнение британских учёных о том, что «человеческий мозг, возможно, достиг предела эволюции».)
Безразлично, как – биохимией, микрохирургией или нанотехнологиями, в которых сольются молекулы и механизмы. Но это будет связано с гигантским количеством исполняемых на мозге технологических операций. Их число будет пропорционально числу нейронов. И безразлично, увеличивается ли быстродействие нейронов, растёт ли количество связей между ними, улучшается ли снабжение нейросети мозга кровью… Объём операций будет огромен – слишком сложен мозг, да и проектировался отнюдь не для удобства ремонтников.
Понятно, что человек, даже с микро- или наноманипулятором, с таким объёмом работы не справится. А автомат? И ему тяжеловато будет… Слишком велик объём работ. Разве что колонии автоматов фон Неймана. Которые самостоятельно размножаются, по экспоненте, а достигнув критической массы, исполняют операции по починке и апгрейду организма. И расходы минимальны. Создал прототип – и пошло автоматически! И мозг апгрейдят, и сердце с прочим ливером…
Прекрасно? Но это – задача медицины, её индустрии. Которая, кстати, нынче работает на коммерческих принципах. А много ли продашь таблеток здоровому? А много ли предложишь здоровому дорогостоящих операций? Так что при нынешнем мироустройстве крайне мало шансов имеют на практическое применение эвентуальные технологии, которые могли бы минимальным вмешательством порождать здоровые, способные к саморазвитию и саморемонту организмы.
Ну вот прививки: минимальное воздействие на организм, очень дешёвая процедура – а человечество избавлено от оспы, полиомиелита… А вы уверены, уважаемые читатели, что в современном мире такие технологии привились бы? В чём интерес торговых представителей фармацевтических фирм в появлении таких технологий? А, в чём? Один дешёвый укол – и всё. Как будут функционировать деньги, вложенные в медицинскую отрасль? С чего будут кормиться чиновники, родственники которых почему-то владеют очень рентабельными фирмами?
Наверное, значительная часть читателей знакома с циклом Стругацких о «мире Полудня». Там фигурировала «бактерия жизни», прививка которой фантастически повышала способность организма к самовосстановлению, причём – без вмешательства медицинских учреждений. Четыре пули из армейского пистолета в плечо и грудь оказываются несмертельными, никогда ничего не болит, можно есть радиоактивную рыбу, видеть в темноте, ощущать радиацию. А теперь представим себе: какой реальный институт, обладающий необходимыми финансовыми и технологическими ресурсами, в нашем мире мог бы обеспечить распространение такой прививки?
Так приходит на ум только армия. Которая, обеспечивая такими прививками своих бойцов, всячески боролась бы с распространением этой технологии не только среди вероятного противника, но и среди своего гражданского населения (а вдруг враг внутренний, беспорядки, усмирение, расстрелять рабочую демонстрацию по приказу генерал-губернатора и великого князя, парламент по воле демократически избранного президента…)
Но ни один рыночный институт не будет заинтересован в распространении в мире автоматов фон Неймана медицинского назначения. Именно автоматов фон Неймана. Критично (критично в смысле conditio sine qua non — условие, без которого не существует) тут их самовоспроизведение. Безразлично, будет ли это как в книгах Стругацких — бактерия, найденная на далёкой планете Пандоре, или созданный инженерами наноробот. Всё это – самовоспроизводящиеся автоматы фон Неймана. Их размножение по экспоненте обеспечит необходимые «производственные мощности».
Но они, будучи выпущенными в свет, станут жить своей жизнью. Так же, как контент ныне живёт своей жизнью, независимой от прыжков и ужимок правообладателей… А медицинской индустрии такое надо, а? А клятва Гиппократа – так во времена постмодерна кто ж верит в существование бога Эскулапа и дочерей его Гигии и Панакеи. Сразу можно представить, что в такие нанороботы будут встраивать ограничители срока действия, как нынче в младших моделях электроники программно отключают ряд
