— Это твой первый выход, верно? Рано или поздно каждому надо принять крещение кровью. Славное будет начало. Ну а револьвер тебя дожидается. На место вам следует явиться в понедельник, времени будет достаточно. А по возвращении вас ждет самый горячий прием.
— А вознаграждение на этот раз полагается? — спросил Кормак, темнолицый, грубый парень, получивший за зверский нрав прозвище Тигр.
— Вознаграждение ни при чем, — ответил Макгинти. — Это дело чести, и, может быть, когда вернешься, на дне общего ящика найдется несколько лишних долларов.
— А в чем он виновен, этот человек? — задал вопрос юный Уилсон.
— Ну, это уж не твоего ума дело — интересоваться, в чем он виновен. Его приговорили в 249-й ложе. А нас это не касается. От нас, раз они просят, требуется только привести приговор в исполнение. И кстати сказать, на той неделе к нам прибудут двое из мертонской ложи, чтобы обделать одно дельце в наших местах.
— Кто такие? — поинтересовался один из присутствующих.
— Лучше не знать. Кто ничего не знает, тот и показать ничего не сможет, и никакого вреда из этого не произойдет. Но люди они надежные и работу, коли берутся, делают чисто.
— Давно пора! — воскликнул Тед Болдуин. — Тут народ совсем от рук отбился. Вот только на прошлой неделе десятник Блейкер рассчитал троих наших людей. Он давно напрашивается и теперь получит по заслугам.
— Получит — что? — шепотом осведомился у соседа Макмердо.
— Как что? Заряд дроби! — расхохотался тот. — Нравятся тебе, брат, наши методы?
Криминальная душа Макмердо уже прониклась духом этого подлого сборища, членом которого он теперь стал.
— Нравятся вполне, — ответил он. — Подходящие методы для человека с характером.
Кое-кто из сидевших поблизости, услышав эти слова, громко выразил одобрение.
— В чем дело? — крикнул черногривый мастер ложи с другого конца стола.
— Да вот, наш новый брат, сэр, одобряет наши методы.
Макмердо тут же вскочил и провозгласил:
— Хочу сказать, достопочтенный мастер, если потребуется исполнитель, я почел бы за честь быть избранным для дела!
Все радостно загудели.
— Выдвигаю предложение, — произнес сидевший рядом с председателем секретарь Харрауэй, похожий на сивобородого стервятника, — чтобы брат Макмердо повременил, покуда ложа не сочтет нужным прибегнуть к его услугам.
— Ну да, я это и говорю: отдаю себя в ваши руки, — отозвался Макмердо.
— Твой срок придет, брат, — сказал ему председатель. — Мы взяли тебя на заметку как добровольца и верим, что ты еще отличишься в наших краях. У нас тут есть одно небольшое дельце, и ты можешь принять в нем участие, коль будет охота.
— Я лучше подожду чего-нибудь посерьезнее.
— Ну, все равно, можешь прийти к ночи, посмотришь своими глазами, за что мы стоим. Об этом позже. А пока, — он заглянул в повестку дня, — собрание еще должно обсудить два или три пункта. Во- первых, вопрос к казначею: что у нас на банковском счете? Надо назначить пенсию вдове Карнауэя. Он погиб, выполняя работу для ложи, и наша обязанность позаботиться о том, чтобы вдова не испытывала нужды.
— Джим получил пулю в лоб месяц назад при попытке убить Честера Уилкокса в поселке Марли- Крик, — пояснил Макмердо сосед.
— В настоящее время на счете сумма немалая, — доложил казначей, заглядывая в банковскую книжку. — Фирмы не скупились на взносы. «Макс Линдер и K°» выплатили пять сотен за то, чтобы их оставили в покое. «Братья Уокеры» прислали сотню, но я взял на себя смелость вернуть ее назад и потребовать пятьсот. Если до среды ответа не будет, у них может выйти из строя подъемный механизм. В прошлом году нам пришлось спалить их дробилку, чтобы они заговорили по-другому. Внесла ежегодный взнос Западная угольная компания. Так что у нас на руках сейчас достаточно, чтобы расплатиться по всем обязательствам.
— А как насчет Арчи Суиндона? — спросил кто-то.
— Этот продал дело и покинул наши края. Оставил записку, старая скотина, что лучше свободным мести улицы в Нью-Йорке, чем владеть шахтой под властью банды вымогателей. Пусть благодарит Бога, что успел смыться, прежде чем мы получили эту записку. Надо думать, в эту долину он больше носа не сунет.
С противоположного председательскому конца стола поднялся пожилой бритый мужчина с добрым лицом и широким лбом.
— Мистер казначей, — обратился он к докладчику, — можно спросить? Кто приобрел собственность этого человека, которого мы заставили покинуть здешние места?
— Да, брат Моррис. Она была куплена Железнодорожной компанией штата и графства Мертон.
— А кто купил шахты Тодмена и шахты Ли, попавшие на рынок таким же образом в прошлом году?
— Та же компания, брат Моррис.
— А кем приобретены чугуноплавильные заводы Мэнсона, Шумана, Ван Деера и Атвуда, которые тоже были вынуждены закрыть свои предприятия в последние годы?
— Эти заводы были скуплены Вест-Гилмертонской компанией «Дженерал Майнинг компани».
— Я не понимаю, брат Моррис, — вмешался председатель, — какое нам дело, кто их купил, ведь из здешних краев они их не вывезут?
— Со всем моим уважением позвольте заметить, досточтимый мастер ложи, думаю, для нас это имеет большое значение. Вот уже десять долгих лет мы постепенно выживаем отсюда мелких предпринимателей. И каков результат? Их сменяют крупные компании, вроде Железнодорожной или «Дженерал айрон», чьи директора живут в Нью-Йорке или Филадельфии и недоступны нашим угрозам. Мы, правда, можем собирать дань с местных управляющих, но это приведет только к тому, что их отзовут и взамен пришлют других. Кроме того, мы ставим себя в опасное положение. Люди маленькие не могут причинить нам вреда, у них нет на это ни денег, ни влияния. Если мы не будем выдаивать их досуха, они останутся в нашей власти. Но стоит этим компаниям-гигантам раскусить, что мы мешаем им получать законные доходы, и они не пожалеют ни денег, ни усилий, чтобы выследить нас и привлечь к суду.
После этой зловещей речи за столом воцарилась тишина, собравшиеся испуганно переглядывались. Члены ложи ощущали себя такими всемогущими и неуязвимыми, что мысль о возможной расплате просто не приходила им в голову. Теперь же похолодели все, включая самых безрассудных.
— Мое мнение, — продолжал оратор, — нам следует уменьшить давление на малых предпринимателей, ибо в тот день, когда будет изгнан последний из них, могуществу нашей организации придет конец.
Неприятные истины никого не радуют. Моррис сел. Раздались сердитые возгласы. И тут с нахмуренным челом поднялся Макгинти.
— Брат Моррис, — произнес он, — ты всегда брюзжишь и каркаешь. До тех пор пока члены этой ложи стоят друг за друга, нет такой силы в Соединенных Штатах, которая бы нас одолела. Разве мало было судебных процессов, когда мы могли в этом убедиться? Думаю, что крупные компании тоже придут к выводу, что выгоднее платить, чем драться. Ну а теперь, братья, — он снял черную шапочку и шарф, — вопросы на сегодня исчерпаны, осталось только одно маленькое дельце, о котором успеется, когда будем расходиться. Настало время гармонии и братских возлияний.
Странно устроен человек. В зале сидели люди, для которых убийство — привычное дело, которые без тени сожаления лишали жизни ничем перед ними не провинившегося отца семьи, не задумываясь о судьбе бедной вдовы и малых деток, — и тем не менее, слыша горестную, заунывную песню, они были способны проливать слезы. У Макмердо был неплохой тенор, он уже и так завоевал расположение ложи, но теперь он потряс души братьев балладами «Я жду у калитки, Мэри» и «На берегу Аллан-реки», и все прониклись к нему безоговорочной симпатией.
