Аукционист влез на стул и стал оглядывать толпу. Рядом с аукционистом стал Флинн, а напротив поместился Голлоуэй.
—Вы видели лошадей, джентльмены, — начал аукционист, махая рукой по направлению к партии, — лошади прекрасные, порука в том, что они приведены сюда с завода мистера Джека Флинна из Кильдара. Это лучшие кони, которых может дать Ирландия, а верховых лошадей, джентльмены, нужно покупать только в Ирландии: лучших нигде нет. Здесь есть, джентльмены, и упряжные, и охотничьи лошади, но мы ручаемся, что в лошадях нет никаких пороков и что они самой чистой крови. Всего их семьдесят, и мистер Флинн поручил мне сказать, что он отдаст предпочтение тому покупателю, который возьмет всю партию сразу.
Наступила пауза. В толпе шептались и местами выражалось недовольство. Условия, поставленные Флинном, лишали мелких покупателей возможности принять участие в торге. Нужно иметь большой кошелек, чтобы купить сразу такую партию. Аукционист вопросительно оглядывался.
—Ну, мистер Голлоуэй, — в конце концов сказал он, — вы, конечно, подошли не для того, чтобы любоваться лошадьми. Лошади, вы видите сами, хорошие. Таких в другом месте не найдете. Назначьте нам цену.
Голлоуэй молчал и постукивал себя по зубам карандашом.
Ну, — сказал он наконец, — это правда, лошади хорошие. Я не отрицаю того, что они хороши; вам, мистер Флинн, за этих лошадей честь и слава. И все-таки я покупать оптом всю партию не хочу. Я собирался выбрать нескольких лошадей, которые мне понравятся.
В таком случае, — ответил аукционист, — мистер Флинн согласен продавать партию по частям. Если он хотел продать партию сразу, то он имел в виду выгоды крупного покупателя. Но если никто не хочет назначить цены за целую партию...
Погодите минуточку, — раздался голос в толпе. — Это очень хорошие лошади, и я назначу вам первую цену. Я вам дам по двадцати фунтов за штуку и беру все семьдесят лошадей.
В толпе снова произошло движение. Всем хотелось поглядеть на неожиданного покупателя. Аукционист наклонился вперед:
Позвольте узнать ваше имя, сэр?
Штрелленгауз. Штрелленгауз из Ливерпуля.
Должно быть, новая фирма, — произнес сосед Доддса, — я знаю все фирмы, а это имя слышу в первый раз.
Голова аукциониста исчезла; он совещался с заводчиком. Прошла минута. Аукционист снова выпрямился на своем стуле.
Благодарю вас, сэр, за начало торга, — сказал он. — Вы слышали, джентльмены, предложение мистера Штрелленгауза из Ливерпуля. Его цена послужит нам отправной точкой. Мистер Штрелленгауз предложил по двадцать фунтов за голову.
Я даю двадцать гиней, — произнес Голлоуэй.
Браво, мистер Голлоуэй. Я знал, что вы примете участие в торге. Вы не такой человек, чтобы упустить этих лошадей. Господа, цена теперь — двадцать гиней за штуку.
Двадцать пять фунтов, — произнес Штрелленгауз.
Двадцать шесть.
Тридцать.
Лондон боролся с Ливерпулем, признанный глава ярмарки — с неизвестным пришельцем. И борьба была странная. Голлоуэй прибавлял по одному фунту, а неизвестный покупатель — сразу по пяти. Эти крупные надбавки свидетельствовали о том, что Штрелленгауз — человек богатый и решительно идет к своей цели.
Голлоуэй долго был полным властелином ярмарок, в толпе теперь радовались тому, что он, наконец, нашел себе соперника.
—Цена теперь — тридцать фунтов за голову, — произнес аукционист. — Слово за вами, мистер Голлоуэй!
Лондонский скупщик пристально глядел на своего неизвестного противника, стараясь решить вопрос, настоящий ли это противник или же только подставное лицо. Кто знает, может быть, Флинн взял его в качестве агента, чтобы подвинтить цену на лошадей?
Маленький господин Штрелленгауз, человек с румяными щеками, которого Доддс заметил в гостинице, стоял впереди, бросая на лошадей быстрые, острые взгляды. Сразу видно было, что это знаток дела.
Тридцать один, — произнес Голлоуэй с видом человека, заявляющего свое последнее слово.
Тридцать два, — быстро проговорил Штрелленгауз.
Голлоуэя это упорное сопротивление рассердило наконец. Его красное лицо стало совсем бурым.
— Тридцать три! — крикнул он.
— Тридцать четыре! — ответил Штрелленгауз. Голлоуэй стал задумчивым и углубился в свою
записную книжку. Он рассчитывал. Партия состояла из семидесяти лошадей. Положим, лошади хороши. У Флинна плохого товара нет, и опять-таки близок охотничий сезон. Этих лошадей всегда продать можно и не дешевле, чем по сорока пяти — пятидесяти фунтов за голову в среднем. В партии есть отличные кони, которые пойдут за сто или даже более фунтов. Все это так, но ведь надо считать стоимость корма и содержания и возможность убыли. Держать лошадей на руках придется не менее трех месяцев, а тут мало ли что может случиться. Лошади могут заболеть, издохнуть, а перевоз-то их в Англию? Это тоже дорогое удовольствие.
Голлоуэй высчитывал все это и думал, какой барыш он может получить, если купить лошадей по тридцати пяти фунтов за голову. И по фунту-то прибавлять рискованно. Прибавить фунт — это значит вынуть из кармана семьдесят фунтов.
Но, как бы то ни было, Голлоуэй не хотел сдаваться. Очень уж ему было обидно, что он побежден каким-то пришельцем. Нельзя терять свой авторитет так легко. Голлоуэю было важно и впредь считаться первым человеком в своем деле. Так и быть! Надо сделать еще надбавку и пожертвовать возможными барышами.
Аукционист с беглой улыбкой на лице обратился к нему:
Вы ничего не прибавите, мистер Голлоуэй?
Тридцать пять, — сердито ответил торговец.
Тридцать шесть! — крикнул Штрелленгауз.
—Я желаю вам удовольствия от вашей покупки, — сказал Голлоуэй, — по таким ценам я не покупаю, но зато продам вам сколько угодно лошадей, раз вы так щедры.
Штрелленгауз не обратил внимания на иронический тон этих слов. Он продолжал глядеть на лошадей. Аукционист оглянулся.
Цена —- тридцать шесть фунтов за штуку, — произнес он. — Партия мистера Джека Флинна покупается мистером Штрелленгаузом из Ливерпуля по тридцати шести фунтов за штуку. Партия покупа...
Я даю сорок, — раздался высокий, звучный голос.
В толпе поднялся шум. Люди поднимались на цыпочки, стараясь рассмотреть, кто такой этот смелый покупатель. Доддс был очень высок ростом и поэтому без труда увидал этого человека. Рядом с Голлоуэем стоял иностранец с аристократическим лицом, которого он видел в ресторане.
«Однако это становится интересным», — подумал Доддс. Ему было очевидно, что он находится накануне чего-то, что он еще не может себе уяснить. В самом деле, что за странность? Двое иностранцев получают по телеграмме и покупают по бешеным ценам лошадей. Что, в самом деле, такое все это значит?
Аукционист оживился. Сидевший рядом с ним Джек Флинн был на седьмом небе от удовольствия, глаза его сверкали. Пятьдесят лет он торговал лошадьми, но никогда, никогда не продавал свой товар по таким ценам.
Как ваше имя, сэр? — спросил аукционист.
Манкюн.
Адрес?
Манкюн из Глазго.
Благодарю вас за назначенную цену, сэр. Господа, мистер Манкюн из Глазго дает по сорока фунтов за
