например, им убить трудно. Одна докторица рассказывала, что они постоянно наблюдают неудачные суицидные попытки с валиумом. А еще она мне сказала, что худшее — не передозировка. Худшее — последствия. Так что же в нем еще? С медицинской точки зрения.
— Валиум, известный еще и под названием диазепам, — одно из самых часто прописываемых лекарств в США, а может быть, и в мире. Это бензодиазенин. Хочешь, по буквам скажу?
— Нет, дурашка, — отказалась я.
— О'кей. Во-первых, у него долгое последействие. Ты принимаешь его перед сном, и он все еще у тебя в организме на следующий день. Дольше. Иногда много дольше. Он наркотичен. Противопоказан при беременности.
— А когда показан?
— При чувстве беспокойства. Бессоннице. Спазмах мускулов. При остром похмельном синдроме. Это противосудорожный препарат.
— А собаки? Им ты его прописываешь?
— Очень редко. Иногда при остром стрессе. Нервным животным — при путешествии на самолете. Или, допустим, хозяин психует, потому что собаки чем-то возбуждены. На день-другой я животное успокою. То же самое — если пес летит в самолете рядом с пустующей сукой.
— Заменяет успокоительное, — вставила я.
— Верно. Он может служить мерой предосторожности. Например, когда некоторые коты начинают бесноваться в машине, даже в хорошем темном контейнере. Ну если ко мне обратился владелец нервного кота, который, переезжая с ним в Чикаго, должен вести машину, то я этого кота утихомирю. Иначе где- нибудь под Буффало бедняга нарвется на несчастный случай, или придушит кота, или выбросит его в окно машины.
— Так кто же в последнее время путешествовал с нервным котом?
— Из моих пациентов никто.
— Ты недавно прописывал кому-нибудь валиум? Может, ты не должен рассказывать…
— Говорю же тебе, мне валиум не нравится. Я его редко применяю. Только когда без него не обойтись. Его большой плюс — то, что он снижает кровяное давление, так что я употребляю его для животных постарше — для какого-нибудь пса-сердечника.
— А знаешь, кто им пользуется? — мягко заговорила я. — Лично для себя?
— Ну кто?
— Винс. Он забыл у меня дома куртку, а когда я проверяла карманы, чтобы выяснить, чья она, то нашла бутылочку.
— Забудь об этом.
— Почему?
— Он принимал его от мышечных спазм, просто как временное средство. Он мне об этом говорил.
— А где он находился, когда я была на ринге?
— Наблюдал. Так же, как и Рон.
— Нет, — возразила я, — Рон был снаружи, в патруле.
— Не тогда.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Мы с ним потом еще говорили — как легко ты отделалась. Слушай, да откуда бы ему знать про этот термос?
— Он знал, что это мой. Все знали. На нем изолента, а на ней крупными буквами написано «ВИНТЕР». И поверх ведь была моя куртка. Рон, по-моему, знает, что я вечно таскаю термос. Прошлой весной, когда он и я делали дрессировочные просмотры для группы в Бруклине, я всегда брала с собой термос. Для Винни. Я беспокоилась, что ей не хватит воды с ее почками. Так что Рон его видел. Но Рон не убийца. Кроме того, я ему нравлюсь.
— Да от тебя все без ума. Кто-то просто подумал, что с капелькой валиума в организме ты будешь податливее.
— Тут у тебя просто пунктик.
— Слушай, — сказал он. — Добавляем еще по одному бренди, а потом начинаем обмозговывать все это систематически. — Он сделал знак подать еще. — Средство, мотив, благоприятный случай, — перечислил Стив, когда принесли выпивку.
— Правильно.
— Давай сначала обсудим убийство Стэнтона. Средство? Физическая сила. Есть кто-нибудь, кого мы можем исключить?
— Мы все сильные. Кроме Милли, я думаю.
— Кто это — Милли?
— Его домоправительница. Если ты хочешь поразмыслить о мотиве, у нее он, я считаю, был, только она этого не делала. Она пробыла с ним всю жизнь, и они стали друзьями. Но она около четырех футов росту и хрупкая. Она и впрямь не смогла бы это проделать.
— Давай забудем на минуточку о мотиве. У кого был удобный случай? Кто находился снаружи?
— Или, — сказала я, — кого не было внутри?
— Верно.
— Рона, может быть, — неохотно выговорила я. — Помнишь? Он был в туалете.
— Он сказал, что был в туалете.
— Снаружи мог быть и Джерри, — предположила я.
— Нет, не мог, — ответил Стив.
— Откуда ты знаешь?
— Я его видел, вот откуда.
— Ты в этом убежден?
— Да. А как насчет этого бродяжки?
— Гэл, — сказала я. — И Маргарет. Ну что такое Эйвон-Хилл? Десять минут ходьбы от арсенала? Пятнадцать минут? И поговорим-ка о мотиве.
— Стой! Сбавь обороты! Мы пока остановились на удобном случае. Нам надо еще бренди.
Мы взяли еще.
— Потом есть Роджер Сингер, — сказала я. — Он мог приехать туда раньше. Он сложен как горилла. Можно мне сказать еще и о мотиве?
— Конечно.
— Мотив. Деньги, — пояснила я.
— Он вряд ли что-нибудь получит по завещанию.
— Может, он жадничал. Может, он просто ненавидел дядюшку. Может, все эти скучные воскресные обеды довели его до мании.
— Убийства обычно происходят в семьях, — согласился Стив.
— Обычно это мужья и жены, не так ли? Стэнтон приходился ему только дя… де… двоюродным дедом, вот что. В «Глоб» редко встретишь заголовок вроде «МУЖЧИНА УБИВАЕТ ДЕ… ДЯ… ДЕДЯДЮ».
— Мотив, — сказал Стив, не слушая меня. — Ты хочешь мотив? Рон Кафлин. Этот парень практически болезненно отождествляет себя с клубом. Прислушайся к старинному «колбу выгодно». Кто выигрывает от смерти доктора Стэнтона? Очевидный ответ — кембриджский клуб дрессировки собак.
— Рон знает, что он не клуб, — возразила я. — Он, конечно, отождествляет себя с ним. Ну так и я что- то в. этом роде. Но он не псих.
— Потом этот парень, Гэл, — продолжал Стив. — Не могло ли у него быть какого-нибудь иррационального мотива?
— Кевин полагает, что он тут ни при чем. Да и кто не мог бы иметь иррациональный мотив? Я могла бы. Ты мог бы.
— Мы так и не добрались до удобного случая, — спохватился Стив. — Вспомни, мы систематичны.
— А хочешь знать, у кого было все? У М-Маргарет, — выговорила я, наверное, чуточку заплетающимся языком.
— Ты ее не любишь, а?
