Царевич опустился на корточки подле одного из вжатых лицом в землю охранников.
– Ты узнаешь меня, дружище Пактий?
– Пирр Эврипонтид? – изумленно прохрипел тот, придавленный к земле упершимся в спину коленом Лиха. – Какого демона… Вы что вытворяете?
– Нет, это
Пактий задергался, и Лиху пришлось отвесить ему внушительного тумака, чтобы привести в чувство.
– Никого из ваших мы не трогали, – задыхаясь, прошипел «белый плащ». – А эти… пара придурков, задолжавших мне деньги.
– И за это ты решил отправить их кормить раков с каменными «поплавками» на шее? – подал голос Феникс.
– Побойся богов, какие раки? – горячо возмутился Пактий. – Припугнуть хотел, и только! Клянусь!
Спасенный торговец пирожками, услышав это, вдруг дико, в голос, зарыдал.
– За что эти люди схватили тебя? – Галиарт потряс Мегакла за плечо. – Где они тебя держали? С тобой был кто-нибудь еще, высокий молодой парень, афинянин?
Продолжая всхлипывать, Мегакл энергично затряс толстыми щеками.
– Нет, никого не видел, господин военный. Я… виноват, я действительно задолжал этим господам… деньги, – несмотря на то, что его мучители были распростерты на земле, торгаш смотрел на них с неприкрытым страхом.
– Эх ты, шкура! Они ведь тебя утопить собирались, и если бы не мы… – зло бросил Галиарт и выпрямился, с отвращением отстранившись от дрожащего лжеца.
– Где Леонтиск, собака? – заорал Лих, резко заламывая Пактию руку. – Говори, мразь, на куски изорву!
– Ты что, олух, спятил? – взвизгнул от боли охранник. – Отпусти! Не видел я вашего афиненка!
Лих и не подумал прекратить, задирая руку Пактия все выше. Тот ругался и скрипел зубами, но не сознавался.
– Мы теряем время, – раздраженно заметил Тисамен, наблюдая за этими бесплодными попытками.
– Что будем делать, командир? – наконец, сдался и Лих. – Может, разведем костер и будем жарить им пятки, пока кто-нибудь не признается?
– Этого не потребуется, сейчас он все скажет, – тихо проговорил Пирр.
Вынув из ножен у пояса отцовский кинжал, с рукоятью в виде оскалившегося вепря-секача, Эврипонтид присел у головы Пактия и приставил острие кинжала к его затылку.
– Сейчас ты скажешь, где наш товарищ, или умрешь, – просто сказал царевич. Но у Галиарта волосы зашевелились на голове: он ни на мгновенье не усомнился, что Пирр не шутит – так это было произнесено.
– Командир, ты ведь… – сухой язык прилип к гортани.
Пактий тоже понял, что костлявая уже намотала нить его жизни на пальцы, чтобы оборвать ее. Внезапно стало очень тихо, даже торговец Мегакл перестал скулить.
– Афиняне были еще во дворце, в подвале, когда мы вышли, – глухо произнес «белый плащ», не поднимая лица от земли. – Их должны были повести другие, декада Гермократа.
– Куда? Зачем?
– В Персику, главными воротами. Больше ничего не знаю, клянусь!
– Проклятье! – Лих вскочил на ноги. – Нужно лететь к Персике, немедленно!
– Поздно, дерьмовое дерьмо, слишком поздно! – помотал головой Феникс.
– Командир? – Галиарта трясло.
– Идем! – решил Пирр, медленно вкладывая кинжал в ножны. – Ублюдков оглушите, связывать некогда.
Раздались глухие удары и вскрики.
– Этого тоже? – спросил Энет, хватая за шею снова забившегося в истерике продавца пирожков.
– Не надо, – поморщился Пирр. – Вдруг «белые» очнутся раньше, чем он, и все-таки решат его утопить. Пусть идет домой. И тому, второму, плесните в лицо воды, пусть очнется.
Энет нехотя разжал пальцы, и Мегакл, забыв поблагодарить, медленно, то и дело оглядываясь, словно не веря, что его отпустили, двинулся к городу. Лишь отойдя на некоторое расстояние, он тяжело, с шумом, побежал.
– Если ты надеешься, командир, что этот даст показания в суде, то зря, – повернулся к Пирру Лих.
– Да, похоже, они его здорово запугали, – хмыкнул Тисамен.
– Заткнитесь. К городу, бего-ом! – скомандовал царевич.
Они послушались мгновенно, привыкнув повиноваться этому голосу еще полтора десятка лет тому назад. Бежали, не скрываясь, теперь важна была скорость. Камыш трещал и хлестал молодых воинов по ногам, кусты стряхивали на них с веток ночную влагу. Холодало.
