– Я стесняюсь всех и всего.
– Нехорошо. Значит, мы еще немножко чужие.
Я порылся в бумажнике.
– Ничего нет, – сказал разочарованно.
– Потому тебе его и дали. На память.
– Стоп, что-то есть. Я зажгу свет.
– Нет, не надо. Тогда что-то нарушится. Я боюсь.
– А видишь в той комнате тень сгорбившегося человека?
– Погоди. Да. Там что, кто-то сидит?
– Это я.
– Ты?
– Да. Но тот я замер, чем-то озабоченный или подавленный каким-то предчувствием, а может быть, кается в грехах. Он уже десять лет меня караулит.
– Оставим его здесь. А сами убежим на край света.
– Или на тот свет.
– Или на тот незнакомый свет, заселенный несчастливыми возлюбленными.
Я подошел к окну, поближе к рыжеватому отблеску уличного фонаря.
– Ну и что это?
– Старый билет парижского метро.
– Еще одна реликвия?
– На обороте что-то написано:
С А Т О Р
А Р Е П О
Т Е Н Е Т
О П Е Р А
Р О Т А С
Анаис
В глубине города мчался запоздалый ночной трамвай, скрежеща и кряхтя на поворотах.
– Что это значит? – спросила она.
– Не знаю. Не понимаю. Мне только имя знакомо – Анаис. Бродит по городу такой человек, который не может перешагнуть границу нашей действительности. Он-она по другую сторону, но не знает этого, и мы не знаем.
– Покажи билет.
Я послушно вернулся, присел на край кровати. Что-то промелькнуло в моем взбаламученном мозгу – то ли смутное ощущение, будто когда-то я уже сидел на краю этой кровати, то ли мимолетное удивление.
– Странно, – сказала она. – Но что-то наверняка означает. Мы будем ломать над этим голову всю оставшуюся жизнь.
Она лежала на моей кровати, которая теперь, на исходе ночи, была уже не кроватью, а островком серебристого мха, лежала, прикрытая редким сумраком, как вуалью. А я за нашу короткую совместную жизнь все не мог на нее наглядеться.
– Попытаемся заснуть?
– А ты б не хотел вместе заснуть навсегда? Предпочитаешь рискнуть и еще много раз встречать утро?
– Я предпочитаю и то и другое.
– Это невозможно, – шепнула она. Что-то тихонько потрескивало в стене над нашими головами, и я подумал: наверное, она принесла сверчка, чтобы согреть этот неживой дом.
Я лег рядом с ней, обнял ее правой рукой, и мы оба смотрели в пустой потолок. Ко мне начинает возвращаться память, думал я, но я забываю о том, что происходит сейчас, в эту минуту. Повседневность превратилась в страшное нагромождение непонятных событий, двусмысленных происшествий, загадочных сюрпризов. Бог мой, чем все это кончится.
– Ты на меня обижен? – шепнула она.
– А она?
– Ты себе внушил. Случаются такие предвосхищения. Просто ты меня ждал, а я была уже близко.
И мы снова соединились.
– Видишь зеленую звезду? Она описывает круг по небу и наблюдает за нами.
