Любовь за любовь

последний отблеск любви для старых греховодников и первый луч надежды для мужающих юнцов и вожделеющих дев.

Страсть пылкая в свое приемлет лоно
Девчонку и седого селадона!

(Уходит.)

Действие четвертое

Сцена первая

Комната Валентина.

Входят Скэндл и Джереми.

Скэндл. Ну как, готов твой хозяин? Глядит безумцем, что-то бормочет?

Джереми. Да, сэр, будьте покойны. Тому, кто вчера утром чуть было не стал поэтом, нетрудно сегодня сойти за помешанного.

Скэндл. А что, надумал он посвятить в свой план Анжелику?

Джереми. Пока нет, сэр. Он решил разыграть помешанного: может, тем побудит ее разыграть дуру или хоть признаться, что она давно втайне его любит.

Скэндл. Я только что видел, как она садилась со служанкой в карету, по-моему, она велела кучеру везти ее сюда.

Джереми. Вполне возможно сэр. Я ведь утром сказал ее служанке, что мой барин сбрендил, все от любви к ее барыне. Слышите, карета подъехала! Если это она, сэр, пожалуй, барин, прежде чем с ней свидеться, захочет узнать, как она приняла весть о его безумии.

Скэндл. Что ж, я ее попытаю. Да вот и она!

Входят Анжелика и Дженни.

Анжелика. Надеюсь, мистер Скэндл, вам не внове встречать поутру даму в гостях у мужчины?

Скэндл. Ничуть. Но при иных обстоятельствах, сударыня. Когда же дама является в обличье тирана, чтоб унизить поверженного любовника и насладиться безжалостным торжеством своей красоты, такая жестокость меня слегка удивляет.

Анжелика. Я не люблю неуместных шуток. Пожалуйста, скажите мне, что здесь случилось?

Джереми. Ничего особенного, сударыня. Мой барин рехнулся, вот и все. Ваша-то милость, наверно, давно считала его полоумным.

Анжелика. Неужто сошел с ума?..

Джереми. Да-да, сударыня, сошел: ума-то не осталось, точь-в-точь как с деньгами — растратился и обеднел. В голове у него так же пусто, как в кармане, и если кому охота попасть впросак, пусть позарится на его наследство — лучше не придумает!

Анжелика. Коли все это правда, твои шутки совсем неуместны!

Скэндл (в сторону). Она расстроена? Значит, любит его?

Анжелика. Ужель, мистер Скэндл, я, по-вашему, так бездушна, что могу не сочувствовать человеку, перед которым, признаться, я в долгу. Скажите мне правду, прошу вас!

Скэндл. Ах, если бы ложь могла ему помочь, сударыня! Впрочем, он не первый сошел с ума от несчастной любви.

Анжелика (в сторону). Не знаю, что и думать! А все-таки неприятно, когда тебя обманывают! (Скэндлу.) Могу я видеть его?

Скэндл. Боюсь, врач будет против. Джереми, пойди узнай.

Джереми уходит.

Анжелика (в сторону). Ага! Он подмигнул и улыбнулся, я заметила! Значит, это хитрость! Сейчас увидим. (Скэндлу.) Признаюсь вам в одной слабости, сэр, которую от всех скрываю: я не могу быть счастлива, если не поправится Валентин. А посему заклинаю вас: коли вы ему друг и сочувствуете в тяжкой беде, скажите, могу я надеяться… Мне трудно говорить… Но вы сами все скажете, вы же знаете, о чем я хочу спросить.

Скэндл (в сторону). О это уже напрямик! (Анжелике.) Не убивайтесь, сударыня, я надеюсь, он поправится. Ведь если страх перед вашей неприязнью поверг его в безумие, ваше признание в любви может его исцелить.

Анжелика (в сторону). Ах вот как! Теперь все ясно! Я не успокоюсь, пока не отплачу им шуткой за шутку! (Скэндлу.) Признание в любви, вы сказали?! Очевидно, вы превратно поняли мое сочувствие и приписали мне слабость, каковая мне чужда. Но я слишком прямодушна, чтобы вас обманывать, и слишком сострадаю ему, чтобы тешить его несбыточной надеждой. Человеколюбие и душевная доброта побуждают меня беспокоиться о нем, но полюбить его не в моей власти и воле. И если, что б излечить его, я должна высосать яд из его ран, боюсь, быть ему безумцем, пока я сама не лишусь рассудка.

Скэндл (в сторону). А она молодец, ей-богу! (Анжелике.) Так вы не хотите с ним повидаться, коль скоро у него будет подобное желание?

Анжелика. Чего стоят желания безумца? К тому же так мне легче… Если я его не увижу, то, возможно, меньше стану жалеть… А если позабуду — так ведь он и сам себя не помнит. Теперь я все знаю, и на сердце у меня заметно полегчало.

Скэндл. Значит, доброта недолговечна? Вы же только что признались мне, что в долгу перед ним за его любовь.

Анжелика. Но я всегда считала его страсть неразумной и безотчетной. Он любит, ибо иначе не может, а я не люблю, ибо иначе не могу. Это так же не зависит от нас, как то, что он мужчина, а я женщина, или что мне вот надоело здесь быть, и все! Пойдем, Дженни. (Уходят.)

Скэндл. Ну и ну! Разыграла как по нотам!

Входит Джереми.

Джереми. Да никак ушла, сударь?

Скэндл. Ушла? Да ее здесь не было. Наверно, мы с тобой просто обознались и это была не она.

Джереми. Час от часу не легче! Новая напасть! Мало нам одного полоумного! А барин жаждет ее видеть; он, как узнал, что она здесь, сэр, чуть от радости взаправду не спятил.

Скэндл. Все мы заблуждаемся. Не спрашивай меня больше, я все равно ничего не могу тебе объяснить. А хозяину твоему я все сам скажу. Но если с отцом нас постигнет такая же неудача, как с возлюбленной, Валентину придется спуститься с вершины безумия на стезю здравого смысла и ждать, когда его околпачат, как других разумных людей. Я слышу голос сэра Сэмпсона. Помнишь, что тебе