бомбардировщика определяю, что бомбы «ушли». Быстро перевожу его в набор высоты до 500 м, дабы не поймать осколки после взрыва. Увидев, что включился режим повторного захода на цель, перевожу галетник выбора оружия на «УР». САУ выводит меня к цели с другого направления. С большей высоты я легко обнаруживаю командный пункт. Дым от взорвавшихся бомб ещё не рассеялся, но ветер, слава Богу, отнёс его в сторону. Время моего относительного бездействия закончилось. Немедленно нажимаю кнопку «атака», перевожу самолёт на снижение и включаю станцию «Клён» на излучение. Бросаю взгляд на шкалу дальностей. Ого! — текущая дальность до цели подходит к минимальной дальности пуска. Точным движением кнюппеля совмещаю марку прицеливания с целью. «Хорошо, что додумались „развязать“ эту марку с продольной осью самолёта, — мелькнула радостная мысль, — иначе бы не успел». Кнюппель нажимать — не самолётом «ворочать». Высота 200 м, скорость 800 — пуск! Две «рыбины», два «судака» друг за другом рванулись к цели. Уточняю прицеливание по экрану, где здание командного пункта растёт на глазах, установив, опять же кнюппелем, маленький электронный крестик под самое основание цели. «Судаки», словно загипнотизированные, мчались, слегка виляя, именно туда, куда я хотел. Не задерживаясь на просмотре изображения взрыва на экране, боевым разворотом набираю 1500 м, и беру курс в сторону железнодорожного моста. Ориентируюсь по дальности от ПРНК, ищу впереди характерную арку моста. Вот она! Продолжая идти в горизонтальном полёте, выполняю необходимые действия и перехожу на прицеливание по телевизионному экрану. Комплекс держит в захвате цель, как породистый боксёр горло своего противника: крестик на середине пролёта стоит, не шелохнётся. Вздрагиваю от звукового сигнала команды «сброс!». После схода двух «пятисоток» немного уточняю положение крестика на разворачивающемся изображении моста и… всё, дело сделано. Но впереди — «покой нам только снится» — предстоит поразить самую сложную цель — капонир, бетонированное укрытие для самолётов. Для этого под крылом висит то, что уже доставило мне не так давно немало хлопот — тяжёлая управляемая ракета с телевизионной головкой.
Весной я получил задачу перегнать МиГ-27К на один из полигонов, расположенный на Украине.
— Там готовится показ для Главнокомандующего ВВС, — ставил мне задачу командир, — нужно показать эффективность нового оружия.
— И с каким же номером я буду выступать?
— У тебя должно быть телешоу при пуске УР с телевизионной головкой.
— Понятно, одно беспокоит. Как бы предыдущий участник не устроил мне дымовую завесу, иначе у ракеты голова «ослепнет».
— А вот об этом ты и позаботься на месте, — закончил разговор начальник.
Надо признать, что Главком П. С. Кутахов за длительный период командования ВВС действительно много сделал для технического переоснащения авиации, своевременно используя новые возможности промышленности. По прибытии на полигон я представился заместителю Кутахова, генералу Л. Супрану, с которым был хорошо знаком до этого.
— Весь полигон закамуфлирован, — разъяснил обстановку генерал, — под естественный зелёный цвет. Мы хотим проверить наше оружие в условиях, близких к реальным. Тебе необходимо уничтожить самолёт, находящийся внутри капонира. Эту ракету мы ещё не видели в действии. Как думаешь, в ворота попадёшь?
— Не гарантирую, испытания пока не закончены, надо ознакомиться с полигоном.
Выполнив полёт, я убедился, что мне здесь делать нечего: всё было зелёным, даже ворота моего капонира, который я, кстати, не успевал обнаружить визуально на требуемой дальности до пуска. А моя «голова» гуляла по весенней зелени, упрямо не желая задерживаться там, куда я её направлял. Вернувшись на аэродром, я популярно объяснил генералу:
— Эта «голова», как женщина, не любит однообразия и «воротит нос» от всякой пыли и дыма.
— Что же ты предлагаешь?
— Покрасьте ворота в другой, контрастный, цвет.
— Покрасить не проблема, а как объяснить Главкому? — засомневался Супран.
— Ничего не поделаешь, такой у неё принцип действия.
На следующий день генерал отвёл меня в сторону и сообщил заговорщическим тоном:
— Лети спокойно. Ночью всё сделали, как ты хотел, ворота будут жёлтыми.
Начался показ, и я с лёгким сердцем пошёл к самолёту. В точно назначенное время вышел на боевой курс и принялся искать жёлтое пятнышко в левом углу полигона. Влажный майский воздух был таким плотным, что солнечные лучи, рассеиваясь в нём, создавали экранный эффект, сильно уменьшающий видимость. На скорости 800 км/ч дальность таяла на глазах. Наконец заметив светлое пятно, броском «кидаю» на него прицельную марку и нажимаю кнопку «Привязка», а сам лихорадочно ищу на экране это пятнышко. Вот оно! Жму на «Захват» — не держит. Ещё раз. Крестик слегка дёргается на пятнышке, но не «ползёт». Ждать некогда. Пускаю ракету и, отворачивая вправо с набором, продолжаю наблюдать, как увеличивающееся изображение пятна превращается в ворота капонира. И тут вижу — крестик побежал по ним вниз, к земле, затем по земле по какой-то жёлтой дорожке. Мощный взрыв на том месте, где он оказался, закрыл дымом весь целёхонький капонир. До самой посадки летел и недоумевал: наваждение и только, с этой дорожкой. И откуда она могла взяться? Всё разъяснилось на земле. Встретивший меня у самолёта Супран развёл руками:
— Извини, работники полигона хотели как лучше…
— И что же они сделали?
— Насыпали от ворот целую дорожку песка, чтобы легче было обнаружить капонир. Беспокоились за тебя.
— Ну, тогда передайте им от меня привет, — и я показал, какой именно.
Сейчас передо мной опять капонир. После «захвата» отчётливо наблюдаю на экране тёмное пятно его ворот. «Прямо как в сказке», — обрадованно подумал я и произвёл пуск. Железная «тигрица», весом около тонны, с утробным рыком срывается с пилона так, что маленький бомбардировщик «от возмущения» заводил носом. «Тигрица» сделала «свечку» и скрылась из глаз, чтобы потом с огромной скоростью обрушить сверху свой смертоносный груз. Её «голова», не переставая, передавала мне на борт изображение цели так, как она её видела в каждую секунду полёта. На короткий миг, перед самым взрывом, я всё же успел заметить, как она «вошла» в капонир. В это же время на большой скорости и предельно малой высоте я уходил подальше от того места и поближе к тому, где меня ждали.
На земле, как всегда, ждала группа военных и гражданских специалистов. Я смотрел в эти нетерпеливые, ждущие с тревогой и интересом, глаза и… не спешил. Как передать им в нескольких словах то самое главное, что я вынес из полёта? Как объяснить им моё ощущение радости от сделанного и одновременно тревоги за то, что Он становится не столько летательным аппаратом, сколько орудием Смерти. Орудием смерти для кого?
Глава XIX
Говоря о МиГ-27 нельзя не вспомнить о командировке, связанной с продажей этого самолёта для одной из дружественных нам стран.
Это было весной 1982 года. Во главе группы военных специалистов по МиГ-27М я был командирован в Среднюю Азию, где около г. Фрунзе (сейчас Бишкек) находился Центр по подготовке лётчиков из стран Индокитая, Африки и Ближнего Востока. Туда же прибыла и делегация Индии, возглавляемая начальником индийского испытательного Центра с группой авиационных инженеров. Вместе с ним был и лётчик- испытатель этого Центра Р. Шарма, ставший через два года первым космонавтом своей страны. Лидера делегации все звали «Командором». Сухощавый мужчина лет пятидесяти, он окончил школу лётчиков- испытателей в Англии, летал на истребителях Франции, США и, естественно, СССР. Ему было что сравнивать. Представитель Управления по экспорту вооружения объяснил нам нашу задачу: убедить покупателей, что предлагаемый самолёт не модификация, а совершенно новый тип.
— Но это невозможно, — возразил я, — у них уже есть МиГ-23БН.
— Таковы указания, мы должны продать этот самолёт как можно дороже.
