дыхание нырнул обратно. Окно в кухне и балконную дверь распахнул настежь и выскочив на угол балкона, стал пытаться отдышаться. Должен признать, что газ в патронах действительно был качественным. Даже того количества, которое успело остаться на мне за те секунды, пока я тратил на открывание окна на кухне и балконной двери, оказалось вполне достаточно, чтобы я чувствовал себя на грани отключения. Перевалившись далеко за перила я дышал как та рыба, при этом стараясь подавить тошноту. С тошнотой вроде справился, осталось только надышаться морозным воздухом и прийти в себя. Однако, отдышаться мне не дали. Сверху раздался голос.
- Юра, не слышал, вроде где-то стреляли?
Оказывается мой друг Валера тоже вышел на свой балкон.
- Да это я стул уронил. Так что не переживай. А вы еще не спите?
- Нет. Я видик смотрю, Люба готовит.
- Ну и хорошо. Ничего, если мы к вам сейчас заглянем, спросить кое-что нужно.
- Да Бога ради! И чего спрашиваешь? Надо — заходи. А чего это ты такой воспитанный стал, разрешения спрашиваешь? Раньше вроде этим не страдал. Или случилось что?
- Приду, расскажу. Жди.
Набрав воздуха в легкие, промчался через квартиру и выскочил в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Жена дисциплинированно ждала.
Поднялись на следующий этаж. Валера уже стоял в раскрытых дверях. Когда я проходил мимо него в квартиру, он стал ко мне принюхиваться.
- А чем это от тебя так странно припахивает? Такое впечатление, будто тебя сутки в дерьме вымачивали и отмыли небрежно?!
- А смеяться не будешь?
- Есть над чем? С превеликим удовольствием! … Да не буду, чес-с-слово.
Слова он конечно не сдержал. Когда я ему рассказал, то он от хохота сполз с дивана и минут десять катался по полу на ковре, держась за живот и утирая слезы. Когда слегка отошел, то сказал, что сегодня нам дома уж точно не ночевать. Как будто я этого и сам не знал. Ну а по такому поводу решили мы наших женщин отправить в постель, а сами засели на кухне. Поговорить нам было о чем, да и бутылочка нашлась очень кстати, как первое средство против отравления. Так и просидели до самого утра. Утром отправились с женой обратно. В общем коридоре еще оставался легкий запашок. Но не думаю, чтобы кто-то из жильцов был таким подкованным определить его происхождение. А в квартире нашей царила настоящая зима, только что снега недоставало для полного счастья. Зато и запаха уже не осталось. А если верить, что тараканов таким же методом раньше выгоняли из изб, то тогда полная гарантия, что мы их тоже не увидим.
Вот так и окончилось то смешное приключение. Еще раз подтвердились мудрые слова — «наука требует жертв». Жертву мы принесли, но надеюсь не напрасно, если иметь в виду тараканов и мышей.
Пора было задумываться о будущем.
Когда прежний директор был, старался он мне помочь, написал письмо, что администрация базы отдыха ходатайствует перед мэрией о моей прописке в служебной квартире. Все бумаги от нашего министерства он оформил с печатями солидными. А я со своей стороны тоже усилия приложил. Много времени угробил на поездки в Москву, стояния в бесконечных очередях, но все же удостоверение вынужденного переселенца получить сумел, хотя и с огромным трудом.
Правда, стоять в этой очереди несладко было. То, что в духотище на нескольких квадратных метрах в темном, низком коридорчике, чуть не сотня народу клубилась, так то не самое страшное, к этому у нас все люди привычные. Гораздо страшнее было разговоры слышать, которые меж людьми велись. Иной раз хотелось уши зажать, и бежать куда угодно. Столько горя людского на этих нескольких метрах скопилось, столько трагедий, что даже представить невозможно. Кто-то свою судьбу рассказывал, зажимая рыдания, а кто-то абсолютно спокойно, слезы уже кончились. Никогда не забуду одну женщину, которая безучастно, смотря в пространство, без какой-либо интонации, как робот, рассказывала как на ее глазах мужа и троих маленьких детей резали. И такие жуткие детали вставляла, даже не задумываясь, которые выдумать просто невозможно. И ее безжизненный голос и был самым страшным. Наверное, она уже была не в себе, но это и к лучшему, ведь в здравом уме такого пережить просто немыслимо.
Похоже, что все горе некогда огромной страны под названием СССР пришло в этот закуток на Пятницкой. Из каких только республик там не было людей. Невольно мысль закрадывалась, что какой-то кошмарный сон снится, вот-вот проснешься, а за окном обычный рассвет и тебе надо на работу собираться, в обычный день в своей мирной стране.
Но, к сожалению, этот сон так и не прерывался…
Получив все бумаги, пошел в Загорскую мэрию. Добрался до какой-то начальницы, от которой все зависело и которая именно этими вопросами ведала. Вошел в ее кабинет и сразу какой-то холодок на душе почувствовал, несмотря на все бумаги, ходатайства и печати. Увидел ее руки холеные, кучей колец с бриллиантами украшенные, гримасу ее презрительную и понял, что пришел зря. Однако, все же попытался.
Отпела она меня сразу и резко, начав с того, что мы там на Кавказе деньги лопатами всю жизнь гребли, а ей и другим россиянам приходилось лишения терпеть, жить чуть не впроголодь. Насчет «впроголодь» я сильно засомневался, видя формы слишком уж округлые, да и многочисленные кольца с бриллиантами, на лишения никак не указывавшие. Однако грубить не мог, только сказал, что мы там честно работали и зарплаты у нас были куда ниже московских. Впрочем, беседовать со мной она долго не собиралась. Бумаги мои пролистала и объявила, что в подмосковье есть кому работать, а прописывать они будут только самых ценных специалистов, и листом подписанным взмахнула.
Каюсь, я этот листик уже прочесть успел, хоть он и вверх ногами лежал, пока она бумаги мои быстро потрошила. В нем был список человек на двадцать. Конечно, сомневаться в том, что они все специалисты крутые, права не имею, только смутило меня то, что все они одну и ту же фамилию носили, если не ошибаюсь — армянскую. А вот имена разные, сомнений нет.
В итоге, поймал я брошенные мне обратно бумаги, сопровождаемые злобным «понаехали сюда наш хлеб жрать» и выкатился из сего кабинета под какой-то короткий вопль. Не утерпел ведь, спросил у нее на прощанье, указывая на руки ее дебелые и пухлые: «уж не этими ли руками ты хлеб растила, тварь?»
Не знаю, что у меня на лице было написано, пока я по коридорам к выходу шел, но всех встречных почему-то к стенкам отбрасывало, стоило им только на меня посмотреть. Когда шел, во мне желание полыхало, войти в это здание с автоматом и гранатами, да чтобы ни одна крыса канцелярская живой выйти не смогла…
Эх, мечты!!! Остается только надеяться, что кто-то все же воплотит их в жизнь, пусть не здесь, так в другой канцелярии. А еще лучше, если бы в самом Кремле, с «батюшкой» Борисом…
Однако, этот поход все же имел и положительный результат. Он окончательно развеял иллюзии, что мы еще где-то нужны своей стране и сможем когда-то прописаться. Нет! Конечно и для нас всегда имелись вакансии, и об этом тоже мне говорили при выдаче бумажки вынужденного переселенца. Например, предлагали ехать и поднимать заброшенные деревни в Тверской губернии. Обещали даже подъемные дать!
Оно, конечно, труд у нас всегда в почете, спору нет. Но почему-то такая перспектива меня никак не грела. Я-то ладно. И с механикой, и с электрикой совладаю без проблем. Пусть не электроникой любимой заниматься буду, да не приборы новые разрабатывать, а конвейеры налаживать с силосным кормом, да лампочки по избам менять. Дурное дело не хитрое, им тоже кто-то заниматься должен. Ну а жена, что делать будет? Коров между дойками английскому учить? Ведь больше-то и некого, если на всю деревню три с половиной калеки, которым этот английский нужен как рыбе зонтик! Значит забыть ей десятки лет любимого дела, зарыть свой талант в землю, вернее в навоз, и похоронить себя заживо? Так похоронить себя заживо мы и там могли, оставшись в Грозном. Значит, ради этого мы вырвались из Чечни, заплатив своей кровью, жизнями и кровью своих близких и друзей? Не слишком ли цена велика?
Ну уж хрена!!! Пусть эту заброшенную деревню та стерва поднимает, из мэрии или тот, кто на большее не способен, а у нас другой путь.
Определяться с тем, куда лыжи направить, стало совсем просто. Вспомнили мы нашу мечту давнюю и неосуществленную, посмотреть на мир, да не глазами Юрия Сенкевича из клуба кинопутешествий, а своими собственными. Ну а что собственно нас держит? Своей стране мы вроде как чужие. Один раз она нас на убой
