Столкновение в проливе Актив-Пасс

который был установлен на автомобильной палубе ближе к левому борту и почти в центре судна. Через 15 — 20 минут после отхода из Тсавассена Хамманд решил подбодрить свою жену кофе и направился за ним в кормовой кафетерий.

На палубах ходили, сидели люди, много людей, слышалась французская и английская речь с американским акцентом — на судне ехало много туристов. Судно проходило живописной частью пролива, очень многие фотографировали окружающие рыболовные сейнера и прогулочные яхты. Ярко светило солнце, море было ярко-синее и чернело у берегов нагромождением камней с нависшими над ними скалами, и только наверху все было покрыто зеленой кроной деревьев.

Еще больше пароду было в кафетерии. Взяв у бармена два бумажных стаканчика с кофе и пакет с бутербродами, Хамманд поспешил назад к своей автомашине, на автомобильную палубу. Спустившись по трапу на палубу, в ее кормовой части он вдруг увидел яркий сноп искр в том месте, где стояла его автомашина и где находилась жена вместе с сыном. Ему показалось, что ударила молния, и сразу стало темно. Через мгновение до его слуха донесся скрежет рвущегося металла, звон стекла, остро запахло гарью и бензином. В полутьме, натыкаясь на автомашины и почему-то держа в руках стаканчики с кофе, он бросился к середине судна. Все в этом месте изменилось. Вместо стройных рядов автомобилей он увидел свалку для металлолома, все, что стояло у борта, было разбито и искорежено, откуда-то сверху и сбоку в помещение проникали узкие полосы яркого света. На крыше его автомобиля частично лежали два других, вся палуба усыпана осколками и залита потоками бензина и воды. Правый борт его автомобиля был свободен. Из автомобиля был слышен хрип, перемежающийся редкими стонами.

Дверцы машины перекосило, и они не открывались. Бросив кофе и бутерброды, Хамманд нечеловеческими усилиями пытался открыть дверцу, но это было бесполезно. Оглянувшись вокруг, он увидел на правом борту багор и лом, вероятно предназначенные для противопожарных целей. В это время к нему подбежали трое или четверо мужчин. Один из них, не говоря ни слова, схватил лом и вставил его в щель между корпусом и дверцей автомобиля. «Осторожно, там моя жена и ребенок!» — закричал Хамманд. Раздался треск сломанного замка, дверца открылась, и к ногам мужчины из автомобиля вывалился ребенок, тело его было неподвижным. «Врача, немедленно сюда врача!» — закричал мужчина и взял ребенка на руки. Хамманд пробрался в автомобиль. Анна была прижата деформированной крышей к рулевому колесу автомобиля, все ее тело было залито кровью, она дышала редко с бульканьем и хрипом. С помощью другого мужчины он вытащил Анну из машины, из ее груди с каждым вздохом на него выливалась струя крови, Анна была без сознания. Она умирала.

— 8 -

Теперь визит на «Королеву Виктории» для Хаустова стал абсолютно неизбежен. И он решился покинуть мостик своего судна, оставив за себя старпома.

На полубак поднялся по левому трапу. До крыла мостика «Королевы Виктории» отсюда было метров пять. На крыле мостика «Виктории» стоял сутулый старик в морской форменной одежде с нашивками старшего штурмана, который производил впечатление человека, тяжко придавленного горем.

Ниже крыла мостика видна была часть носовой палубы парома. Там бродили пассажиры в оранжевых спасательных нагрудниках. Некоторые смотрели в щель между бортом парома и «Сергеем Есениным». Было отстраненно-тихо. Только поскрипывал трущийся металл и всплескивала вода в остроугольном треугольнике, образованном носом теплохода и бортом парома.

— Я капитан! — четче сказал капитан старику. — Мне, доложили, что погиб ребенок. Возможно ли еще обнаружение погибших и чем мы можем помочь вам?

— Бога ради, пожалуйста, тише! — сказал старик и приложил палец к губам. — Говорите только по- русски. Мы опасаемся паники среди пассажиров. Кроме ребенка, есть двое тяжелораненых, мы отправили их на катере береговой охраны. Видели катер на воздушной подушке?

— Да, — сказал капитан. Его, конечно, удивила русская речь, раздавшаяся с мостика канадского парома.

— Есть еще несколько человек, легко порезанных стеклами.

— Может ли паром затонуть?

— Нет, у нас не повреждена понтонная часть. У нашего судна, как у подводной лодки, есть жесткий и мягкий корпуса. Ваш форштевень остановился возле жесткого. Затоплены только фекальный танк и фекальная цистерна… Во всяком случае, я сейчас так думаю. Больше всего я опасаюсь возникновения пожара.

— С кем я говорю?

— Старший помощник капитана Киронн.

— Благодарю вас, — сказал капитан и вернулся к себе на мостик.

На капитанский мостик «Королевы Виктории» поднялся лоцман Вильсон. После трудной ночной проводки он возвращался домой на пароме и из окон кормового кафетерия наблюдал за сближением судов.

Капитан Поллок, бледный, держась за ручки бездействующего телеграфа, вскинул на него глаза и воскликнул:

— Благодарю вас! Дьявол побери все это. Но, думаю, теперь мы наконец получим шестой и шестнадцатый канал.

Позднее в суде капитан откажется от этих слов, как откажется он и от многого другого, в том числе от собственной фотографии, где был снят с капитаном русского судна, когда тот пришел к нему на полубак, чтобы лично поговорить с капитаном парома. Эта фотография будет предъявлена и старшему помощнику Киронну, но он «не узнает» на ней своего капитана.

Вильсон предоставил капитану Поллоку свою радиостанцию «уоки-токи». Связь между судами наладилась и не представляла больше трудностей. Прошел час после аварии.

АВАРИЙНАЯ ВЛДВ ЧЗМ КАШУРА 1410 ВЫШЛИ ПРОЛИВА РАСЦЕПИЛИСЬ ПАРОМОМ СЛЕДУЕМ ВАНКУВЕР ЗПТ ПАРОМ ИМЕЕТ БОЛЬШИЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ КОРПУСА ЛЕВОГО БОРТА ВЫШЕ ВАТЕРЛИНИИ ЗПТ ОДИН РЕБЕНОК ВОЗРАСТЕ ОДИН ГОД УБИТ ДВОЕ РАНЕНЫ ЗПТ ПОВРЕЖДЕНИЯ НАШЕГО СУДНА НЕБОЛЬШИЕ ПОТЕРЯН ЛЕВЫЙ ЯКОРЬ ИМЕЮТСЯ ВМЯТИНЫ ФОРПИКЕ ТЧК СУДНЕ ОТСУТСТВУЕТ ПОЛОЖЕНИЕ РАССЛЕДОВАНИЯ АВАРИЙ ЗА ГРАНИЦЕЙ ЗПТ ПРИХОДОМ ЗАКАЗАЛ СЮРВЕЙЕРА ПРОИЗВЕДЕНЫ ФОТОГРАФИИ ПОВРЕЖДЕНИЙ ВЗАИМНОГО ПОЛОЖЕНИЯ СУДОВ ЗПТ ПРОШУ СРОЧНО РЕКОМЕНДАЦИЙ ОФОРМЛЕНИЮ АВАРИЙ».

Радиограмма уже ушла в эфир, когда он узнал о второй смерти на пароме. Там несколько раз объявляли по общесудовой трансляции о розыске девушки Шейлы Тейлор, шестнадцать с половиной лет, американки, туристки. Ее расплющенное тело выпало из искореженного металла, когда суда разъединились. Об этом сказал Краббе, приняв известие от своего коллеги с борта «Королевы Виктории».

— Еще одна смерть, — сказал лоцман Краббе. Он был глубоко потрясен, но продолжал управлять судном на маленьком отрезке оставшегося до порта Ванкувер пути, четко командуя на руль и машину.

Еще в 09.30 никогда ранее не встречавшиеся, чужие люди — лоцман и капитан — вступили в очень сложные, можно сказать, глубоко интимные отношения. После же аварии они стали сиамскими близнецами. Их судьбы оказались сплетенными неразрывно. Впереди их ждал суд людей и глаза родственников погибших. И к этому следовало готовиться.

— Не беспокоитесь ли вы о нашей большой скорости при подходе к Актив Пассу? — спросил капитан сразу после того, как суда расцепились.

— Нет, капитан. Мы всегда ходим здесь так. Обычно я сбавляю до среднего на траверзе Энтерпрайз Рифа, я часто делаю это только символически. Вы сбавили до среднего за несколько секунд до того, как я сам сделал бы это. Дальнейшее зависело уже от Бога, а не от нас с вами.

(Чем больше проходило времени после столкновения, тем настойчивее Хаустову казалось, что их скорость была чрезмерно большой. И тем сильнее ему казалось, что он проиграл в столкновении воль на мостике, когда не сбавил ход еще на траверзе острова у мыса Протлок. Нутро, интуиция, тщательно воспитанная в себе осторожность сигнализировали ему о повышенной скорости. Но лоцман был уверенным в своих знаниях места человеком. И он попал под гипноз его уверенности — или это уже начинается самоедство? Вот уж в чем он никогда не был грешен, так это в излишнем самоедстве.)

— Средний вперед! — приказал Краббе. Он как бы демонстрировал свою уверенность и сейчас, после несчастья, ведя к порту Ванкувер судно, лишившееся якорей, с помятым носом.