солнца, без этого тоже нельзя. Имена всех святых и что они означают по-римски, гречески, арабски и по- еврейски. Мы от такого перечня не отказываемся. Министров и митрополитов мы пропечатаем в списках, а губернаторов и архиереев, пожалуй, не надо…
Но тут Фелицын возразил Сытину:
– Согласен с вами, Иван Дмитриевич, губернаторы часто меняются, но епископы – те долгое время сидят в своих епархиях. Списки епископов следует давать. Им будет приятно, а через духовенство в приходах они будут ратовать за такой календарь.
– Не возражаю, – согласился Сытин.
– В остальном многом волей-неволей придется повторять Гатцука, – заметил Полушин. – Все разумное для календаря подойдет, на то он и календарь. Скажем, сравнение иностранных денег с монетами русскими, многие мировые статистические данные; меры весов, сведения об иностранных державах, о движении пароходов и поездов – все это надо! Но, конечно, не можем печатать такие глупости, как, например, «предсказания» о политических событиях, которые должны якобы произойти, по усмотрению Брюса, в таком-то году, неизвестно в каких государствах, – произойдет кровопролитная война, где-то родится принц, любезный своему отечеству, где-то будет счастливое побоище. Легко сказать – счастливое! Или раскроется важный заговор в одном из европейских государств…
– Конечно, все это чепуха, но где-то что-то иногда и совпадает, – сказал Сытин и добавил авторитетно: – Давайте Брюса не ворошить. Его и Петр Великий почитал. Мы его «предсказания» вынесем на заднюю обложку для любопытствующих. Брюсов календарь, Петром утвержденный, живуч и долголетен. Его лубочники издавали, он и нам пригодится. А вот в чем же против Гатцука мы расширимся? Я думал об этом, да и граф Лев Толстой мне подсказывал: перво-наперво – красочная обложка, премия – картинка из истории России в красках, и на десять страниц наш календарь сделаем больше гатцуковского. На каждый месяц по две статьи с иллюстрациями: одна статейка на божественную тему и картинка к ней; другая статья из истории России и картинка к ней. Верхний ряд будет готовить Фелицын, второй ряд – вы, Полушин. Так ладно и будет. И чтоб ежегодно разное, без повторений. Скажем, вот так: четная страница – с божественными и астрономическими сведениями, а нечетная – со статейками. К примеру: сверху статья о святом Стефане Пермском, просветителе зырян, а ниже – начало книгопечатания в России. Или сверху «Усекновение главы Иоанна Крестителя», а ниже статья о Кутузове…
– Весьма и весьма благоразумно! – отозвался Фелицын. – На манер того, как в псалтыре сказано: «Спереди блажен муж», а сзади «вскую шаташася». Приемлемо!..
– Надо расширить сведения по мировой статистике. Пусть знают в каждой деревне объем земного шара, сколько на нем людей и каких племен, сколько родится, женится и умирает в году, – продолжал Иван Дмитриевич. – Я иногда не спал ночей, все думал, ставя себя на место мужика, который ничего этого не знает. Он еще, пожалуй, рассердится, если сказать ему, что земля есть шар. А говорить ему об этом надо! Для служащего, чиновного и торгового читателя заведем такие отделы: коммерческий, судебный, почт и телеграфов, дадим две карты – Европейской и Азиатской частей империи. Оживим календарь публикацией гравюр с новых картин знаменитых художников…
– Можно и не только с новых, – добавил Полушин, – в народе не знают ни новых, ни старых. А лубок – это не живопись и скоро изживет себя. Да и пора ему застрять. Приложения к календарю будем печатать с лучших образцов живописи. Они-то и вытеснят лубочные картинки. Хромолитография – это чудо…
Первый календарь на 1885 год был отпечатан в 1884 году и пошел большой партией на Нижегородскую ярмарку. Художник – академик Касаткин сделал к календарю такую обложку и приложение, что рядом с сытинским календарем гатцуковский помертвел. На обложке – богатырь в латах с пером и грамотой; в отдалении Кирилл и Мефодий – просветители славян, внизу ребенок поддерживает первые две медали, которыми на выставках уже был отмечен Сытин. На премиальной картинке – пожар Москвы 1812 года. На фоне пожара изображен седой купец в меховом тулупе, говорящий: «И из-под пепла будешь восстановлена». Весь тираж календаря быстро разошелся. Сытин торжествовал, а его помощники уже готовили следующий выпуск.
Не обошлось, конечно, и без неприятностей. Мировая статистика подвела Ивана Дмитриевича: оказалась не в пользу царской России. В календаре было сказано, что плата за рабочий день в Америке – 7 рублей 50 копеек, в Англии – 7 рублей, в России – 70 копеек, в Китае – 9 копеек. Полушин сообщал об этом в календаре, не ожидая неприятностей. Цензура проморгала, и ответственный издатель Сытин был вызван пред грозные очи начальства.
– Что вы делаете?! – возопило бдительное начальство, не терпящее малейших признаков крамолы. – Печатайте в календарях восход и заход солнца, предсказывайте погоду, но зачем вы предсказываете революцию? Сообщая такие сведения, вы искусственно возбуждаете недовольство рабочих в России!..
Во что обошлось Сытину объяснение по этому поводу – история умалчивает. В получении куша никогда ни в какие времена начальство расписок не оставляло. Наверно, поэтому осложнения не произошло, печатание календарей продолжалось – «всеобщих», «отрывных», «общеполезных».
Однажды – это было уже в 1887 году – Гатцук, в связи с пятидесятилетием со времени гибели Пушкина, на страницах своего захиревшего календаря решил высказать затаенную злобу на Сытина по поводу его издательской деятельности. Первым заметил это Полушин. Тщательно просмотрев календарь Гатцука, Полушин подчеркнул в нем одно место и показал Сытину:
– Смотрите, Иван Дмитриевич, наш соперник в чей огород камушки бросает?..
Сытин читал и, нервничая, теребил бородку.
Гатцук писал вот что:
«…пророчество Пушкина о том, что в России будет знать его „всяк сущий в ней язык“, без сомнения исполнится; но жаль, что упущено уже пятьдесят лет и, если дело ознакомления народа с его произведениями останется в руках торгашей-издателей, которые обыкновенно пользуются знаменитым в печати именем только для того, чтобы под его эгидою сбывать в народ всякую залежавшую дрянь… „Гуак“, „Прекрасная магометанка“, „Кровавый дух“, „Удалой разбойник“ и т. п., как сбывает теперь фирма „Посредник“ подобные произведения вместе с рассказами графа Льва Толстого, – то долго еще светлая, изящная и мощная поэзия Пушкина не пройдет в русский народ».
– Ах он мерзавец! Он отлично понимает, что все эти «Гуаки», «Магометанки» и «Разбойники» в моем деле явление переходное; зря хамит, мерзавец. Календари мои ему не по вкусу. Еще посмотрим, на чьей стороне будет Александр Сергеевич Пушкин! Раз право издания его стихов за наследниками истекло, то будь уверен, господин Гатцук, – Сытин и тут не опростоволосится! Двинем и Пушкина!.. Вот что, Подушин, считай, что мы этого плевка не заметили, ни отвечать, ни упоминать печатным словом Гатцука не будем. Падающего бить незачем, сам свалится…
Полушин, одновременно со Всеобщим календарем, составлял отрывной календарь. Он брал из
