как меня увидели, так?
– Знал, что?
Эвен, казалось, искренне ничего не понимал.
– Знали, что я и есть – «славная девочка».
Глава вторая
Эвен покосился через плечо, и взгляд его приковал плакат в рамке, на котором была изображена обнаженная женщина. Плакат был выполнен в золотистых тонах, и девушка на нем тоже смотрела на него через плечо. Казалось, будто она возникает из музыкального инструмента, или это был цветок? Эвен подошел поближе. Холли щелкнула выключателем.
– Ну же, давай, иди смотри, все уже видели, – выпалила она. Он знал, что ему следовало бы смотреть на Хилари, но ничего не мог с собой поделать, он стоял и смотрел на плакат. Из медового рассвета возникала обнаженная красавица со светло-рыжими волосами, разметавшимися по плечам. Бросалась в глаза ненарочитость композиции. Он сразу отметил изысканно неправильный овал ее рта и зеленые искорки в глазах, через плечо глядящих на него. Все, начиная с пойманного в движении правого бедра и кончая изящнейшим изгибом пальцев на бархатистом лепестке, говорило за то, что модель определенно застали врасплох, и это ее чертовски взбесило.
– Хилари, так это… это вы?
Холли подобрала очки с пола, стремглав пролетела мимо него и выскочила из комнаты. Уже выбегая на площадку, она выкрикнула:
– Вы что думали, я такая дура? Да как вы посмели, втерлись обманом ко мне в доверие, а сами, оказывается, просто хотели наложить лапы на «славную девочку»! – ухватившись за перила, она обернулась и выкрикнула еще громче:
– Значит, на пляже вы весь день на меня пялились и планировали все это, ну же, сознайтесь!
Ответа не последовало. Холли даже разобрало любопытство, чего это он не выскакивает из спальни, не рассыпается перед ней в извинениях и в очередной лжи, что он вообще там делает.
– Эвен Джеймсон, ну будьте же хоть немножко мужчиной, хотя бы ответьте мне?
Он ответил: это был самый долгий, самый пронзительный стон, прорезавший тишину, какой ей когда- либо доводилось слышать. Собрав в кулак всю свою гордость, она задрала подбородок и прошествовала вниз по ступеням. Да как она только подумать могла, что в этом Джеймсоне может быть что-то особенное, а еще говорил «кисмет», что значит «судьба» по-восточному. В какую романтичную дуру он ее превратил, заставил раскрыть все карты. Она схватила с полки свои вещи и вышла сквозь стеклянные откатывающиеся двери. Никогда еще не манил ее настолько крохотный коттедж, расположенный на противоположной стороне кирпичного дворика.
– Подождите минутку, я вспомнил, это вы были в Спортиллюстрейтед в зеленом замшевом бикини на пляже в Мекенах, – Эвен появился из спальни, – правильно?
В ответ раздался стук захлопнувшейся двери. Он перешел на другую сторону площадки и стал смотреть на нее через заднее окно. Прямые плечи, решительная походка, это был бы образцовый уход, вот только она почему-то споткнулась о шланг для поливки, протянутый во дворе. Он распахнул окно:
– Эй, нам надо поговорить!
Не говоря ни слова, она дошла до застекленного крыльца своего коттеджа и рывком распахнула дверь. Раздался отчетливый стук, а следом еще один – это она захлопнула за собой дверь коттеджа. Эвен обеими руками облокотился на подоконник и улыбнулся.
– Обед через час, Хилари, – тихо сказал он.
Она не услышала, а он этого и не хотел, по крайней мере, пока. Окинув взглядом свой приморский двор, он с радостью отдался нахлынувшим… воспоминаниям о былом. Нет, никогда не продаст он это владение, что бы ему ни советовали его помощники, ведь однажды, когда у него уже будут дети… Не давая окончательно оборваться этой мысли, он вернулся на порог спальни и снова уставился на плакат. Фото, хотя и выглядело случайным, но определенно принадлежало профессиональному фотографу. Искусное освещение, утренняя заря в перспективе, совершенство самой Хилари, безупречность ее кожи только доказывали это.
Как она себя назвала? – «славная девочка» – славная-то славная, да вот никак не девочка, само олицетворение женственности. То чего не видно, легко можно представить.
Эвен прочистил горло, выключил свет и закрыл дверь спальни. Фотоискусство шагнуло далеко вперед с тех пор, как он учился в колледже. Пора принять душ, холодный душ, с прискорбием признался он себе, переходя в главную спальню. Ни у кого больше нет такой кожи. Он совершил дежурный звонок в Эр- Сервис-Интернешнл, где его проинформировали, что дела идут хорошо, акции на бирже не упали со вчерашнего дня, никто из отборных клиентов Эй-Эс-Ай ему не звонил. С одним из них вскоре должны были начаться переговоры о продлении контракта, и Эвену очень хотелось, чтобы все было как по маслу. Он напомнил об этом.
– Но у вас ведь отпуск, мистер Джеймсон, вы бы лучше отдохнули как следует, – посоветовала ему Талли, его секретарь.
Эвен глянул из окон задней спальни на коттедж.
– Я так и собираюсь, Талли, однако позвоните мне, если… – договаривать фразу до конца не пришлось, Талли повесила трубку. Он снял рубаху, плавки, полез в бельевой шкаф, вытащил оттуда полотенце и мыло. Он принялся бы срывать с мыла упаковку, а там снова была она – «славная девочка» – только в этот раз раструб лепестков был густо-розовый и по сравнению с плакатом гораздо лучше оттенял очертания ее головы и плеч. Под картинкой на обертке было приписано незамысловатое изречение: «Мыло «Славное утро». Славно день начнешь, славно и закончишь».
Эвен покачал головой и направился в душ. Побыстрее закончив с этим, он оделся в шорты цвета хаки и футболку, прицепил к поясу блокнот и направился вниз. По дороге он насвистывал простенький мотивчик, но не мог припомнить, где он его услышал. Просто эта мелодия идеально соответствовала его состоянию. Пора было растапливать жаровню. Он задумал славно провести этот вечер.
Холли отложила на пол блокнот и карандаш, взяла охлажденный лимонад и принялась качаться на
