Прежде чем ответить, я записал в блокнот имя и фамилию Си-Си Доббса. Затем ответил Валенсуэле вопросом на вопрос:
– А почему, собственно, я? Они меня сами затребовали? Или это ты предложил?
В таком деле следовало проявлять осторожность. Приходилось учитывать, что Доббс из тех, кто тут же помчится в калифорнийскую коллегию адвокатов, если заподозрит сговор между поручителем и судебным защитником в деле выгодного клиента. Я уже стал задаваться вопросом, не является ли вся эта история провокацией, которую мой друг Фернандо не распознал. Я не входил в число любимчиков адвокатской коллегии. Они подбирались ко мне и прежде. Причем не раз.
– Видишь ли, я спросил Руле, есть ли у него адвокат для защиты в суде. И он сказал, что нет. Тогда я упомянул тебя. Я не настаивал, не давил. Ненавязчивая реклама, понимаешь?
– Это произошло до или после того, как к делу подключился Доббс?
– Нет, еще до того. Руле позвонил мне сегодня утром из тюрьмы. Арест сопровождался большим скандалом, и, видимо, он смекнул, чем дело пахнет. Доббс объявился уже после. Я сказал, что такие случаи как раз твой профиль, сообщил твой послужной список, и он воспринял все совершенно невозмутимо. Руле привезут в суд в одиннадцать. Сам поймешь, что за зверь. Так ты приедешь?
Довольно долго я ничего не отвечал. Спрашивал себя, насколько откровенен со мной Валенсуэла. Адвокат вроде Доббса обычно имеет для таких оказий своего человека. Если сам он уголовными делами не занимается, то должен бы иметь соответствующего юриста в своей фирме – в крайнем случае в резерве. Но рассказ Валенсуэлы вроде бы этому противоречил. Руле пришел к нему с пустыми руками. Это наводило на мысль, что в деле больше непонятного, чем кажется.
– Эй, Мик, ты слушаешь? – окликнул Валенсуэла.
И я принял решение, которое впоследствии вновь столкнет меня с Хесусом Менендесом и о многом заставит жалеть. Но в тот момент выбор был сделан – просто очередной шаг, продиктованный повседневной необходимостью.
– Приеду, – ответил я. – Увидимся в одиннадцать.
Я уже собирался закрыть телефонную крышку, когда до меня опять донесся голос Валенсуэлы:
– И ты ведь не забудешь про меня, Мик? Ну, ты понимаешь, если дело действительно окажется выгодным?
Впервые Валенсуэла стремился получить от меня какие-то гарантии, что еще больше усилило мое беспокойство, и я постарался тщательно сформулировать ответ: такой, который удовлетворил бы и его, и адвокатскую коллегию – если бы она нас подслушивала.
– Не беспокойся, Вэл. Ты в моем рождественском списке.
Я захлопнул телефон прежде, чем он успел еще что-либо сказать, и велел своему шоферу подвезти меня к служебному входу здания суда. Очередь у металлоискателя там покороче и идет быстрее, а охрана обычно ничего не имеет против адвокатов-завсегдатаев, которые норовят пройти поскорее, чтобы успеть в суд к назначенному сроку.
Размышляя о Льюисе Россе Руле и о возможных выгодах и опасностях, меня ожидающих, я снова опустил стекло – так, чтобы насладиться последними в это утро глотками свежего, чистого воздуха. В нем все еще ощущалась надежда.
Глава 2
Когда я вошел в зал суда, по обеим сторонам от скамьи подсудимых было полно юристов, которые о чем-то договаривались и совещались. Я заключил, что заседание начнется в срок, так как увидел сидящего за столом судебного пристава. Это означало, что судья тоже скоро займет свое место.
В округе Лос-Анджелес судебные приставы являются принявшими присягу помощниками шерифа, назначенными в тюремно-следственные подразделения. Стол пристава располагался за ограждением, но прямо возле перил – так чтобы граждане имели возможность подходить и задавать вопросы, не вторгаясь в пространство, отведенное для юристов обеих сторон и судебного персонала. Приблизившись к приставу, я увидел перед ним папку с сегодняшней повесткой дня. Прежде чем обратиться, я предусмотрительно взглянул на табличку на униформе. Там значилось: «Р. Родригес».
– Слушай, Роберто, мой парень здесь? Гарольд Кейси?
Судебный исполнитель повел пальцем по списку назначенных к рассмотрению дел, но сразу же остановился. Мне повезло.
– Н-да, есть. Кейси. Второй по порядку.
– Сегодня, значит, по алфавиту. Хорошо. У меня есть время пройти туда, увидеться с ним?
– Нет, сейчас как раз выведут первую группу. Я только что позвонил. Судья уже выходит. У вас будет, вероятно, пара минут уже здесь, в боксе.
– Спасибо.
Я зашагал к калитке барьера, когда он меня окликнул:
– И я не Роберто, а Ренальдо!
– Да, конечно. Извини, Ренальдо.
– Все мы, судебные приставы, на одно лицо, верно?
Я не понял, была ли это попытка схохмить или подковырка в мой адрес. Я просто улыбнулся и прошел в калитку, приветственно кивнул нескольким знакомым и незнакомым юристам. Один остановил меня, чтобы спросить, как долго продлится слушание моего дела, так как хотел подойти к моменту выхода своего клиента. Я ответил, что намерен провернуть все быстро.
На плановых слушаниях арестованные выводятся в зал суда группами по четыре человека и содержатся в специальном деревянном застекленном боксе, известном под названием «загон». Это позволяет обвиняемому посовещаться со своим поверенным, пока его дело еще не объявили.
Я подошел к «загону» как раз в тот момент, когда пристав открыл дверь из помещения, где находилась временная камера для подсудимых, и четверых вывели в зал. Первым шагнул в бокс мой клиент Гарольд Кейси. Я занял позицию возле боковой стенки, так чтобы мы могли общаться без помех, по крайней мере с одной стороны, и сделал ему знак подойти поближе.
Кейси был крупный и высокий – таких и стараются набирать себе «Ангелы дорог». Это группировка байкеров – или клуб, как состоящие в ней парни предпочитают ее называть. За время пребывания в ланкастерской тюрьме молодчик, по моему совету, коротко остриг волосы, побрился и теперь имел вид вполне презентабельный, если не считать татуировок, которые покрывали обе руки от самых плеч и выглядывали из-под воротника. Но тут уж ничего не поделаешь. Я не очень-то осведомлен, какое впечатление на присяжных производят татуировки, но подозреваю, что не слишком хорошее, особенно когда речь идет об оскаленных черепах. Зато я хорошо знаю, что присяжные в массе своей не жалуют волосы, собранные в «конский хвост», – как у обвиняемых, так и у адвокатов, которые их представляют.
Кейси, или Рецидивисту – под этой кличкой его знали в клубе, – вменялось в вину выращивание, хранение и распространение марихуаны, а также другие преступления, связанные с наркотиками и оружием. В ходе ночной облавы на ранчо, где жил и работал Кейси, помощники шерифа обнаружили небольшой склад и мини-предприятие по выращиванию марихуаны. Конфисковали более двух тысяч полностью созревших растений, шестьдесят три фунта уже собранной конопли, расфасованной в пластиковые пакеты разного объема. Кроме того, арестовали двенадцать унций кристаллического метацина – им упаковщики посыпали сжатый урожай, чтобы придать ему дополнительную крепость, и небольшой склад оружия, значительная часть которого, как потом выяснилось, была украдена. Самого Кейси при этом нашли спящим на кушетке, в пяти футах от стола, где производилась расфасовка.
Состав преступления налицо. Похоже, Рецидивиста подставили. Гособвинение в лице штата получило его тепленьким. К этому надо добавить, что прежде он уже дважды обвинялся в преступлениях, связанных с наркотиками, а за самое последнее отбывал условный срок. В штате Калифорния «три» – магическое число. По-хорошему Кейси светило не менее десяти лет тюрьмы.
Вся странность этого дела заключалась в том, что обвиняемый с нетерпением ожидал предстоящего
