раз искали имена потенциальных подозреваемых.
Судья повела рукой, словно отмахиваясь от услышанного:
— Нарушая при этом права клиентов.
— Уходя, они оставили на столе несколько папок. Я просмотрел содержавшиеся в них документы и обнаружил несколько угроз.
— Угроз, адресованных мистеру Винсенту?
— Да. Кое-кто из клиентов остался недоволен исходом дела. Они угрожали Винсенту, и он воспринимал эти угрозы достаточно серьезно, поскольку детально задокументировал их.
Судья откинулась на спинку кресла:
— То есть вы считаете, что, мешая полиции делать ее дело, чините тем самым препятствия расследованию?
— Я задумался о том, как свести к минимуму ущерб, который могут понести клиенты, и при этом помочь полиции в проведении расследования.
Судья помолчала, размышляя, потом вздохнула:
— Жаль, что мой муж ушел. Я очень ценю его мнение.
— Собственно говоря, у меня есть одна идея.
— Не сомневаюсь. И какая же?
— Я полагаю, что мог бы сам просмотреть эти документы, составить для детектива Боша список подозреваемых и подробное описание угроз. Тогда и он будет доволен, и я.
— Расследование ведет Бош?
— Да, Гарри Бош. Отдел грабежей и убийств.
— Вы должны сознавать, мистер Хэллер, что, даже если вы просто назовете Бошу имена, это будет нарушением конфиденциальности отношений между клиентом и адвокатом, — нарушением, за которое вас могут изгнать из адвокатской коллегии.
— Да, но мне кажется, что этого можно избежать. Обвинение в нарушении конфиденциальности снимается, если адвокату грозит опасность. Ведущий расследование детектив прямо сказал мне, что имя убийцы Джерри Винсента с очень большой вероятностью есть в документах по одному из дел, которыми теперь занимаюсь я, и что эта информация представляет угрозу для моей жизни. Таким образом, получается, что мне грозит опасность, судья.
Она взяла со стола стоявший рядом с ее компьютером стакан с водой, отпила глоток.
— Хорошо, мистер Хэллер. Думаю, если вы изучите эти документы и составите список, о котором говорите, такой поступок будет вполне приемлемым. Но я хочу, чтобы вы подготовили мне ходатайство, в котором объяснялись бы ваши действия и описывалась опасность, которая, как вы считаете, вам угрожает. Я подпишу и зарегистрирую его, и, если нам повезет, оно никогда не станет предметом чьего-либо рассмотрения.
— Спасибо, ваша честь.
— Что-нибудь еще?
— Да, ваша честь. Я видел ваш рабочий календарь за прошлую неделю и заметил в нем имя Джерри, обращавшегося к вам с каким-то вопросом, связанным с Эллиотом. Вы не могли бы сказать мне, в чем состоял этот вопрос?
Судья ненадолго задумалась, припоминая суть дела.
— Он обратился ко мне с неотложным ходатайством. Судья Стэнтон отменил решение об освобождении мистера Эллиота под залог и распорядился о его возвращении в тюрьму. Мистер Эллиот поехал на кинофестиваль в Нью-Йорк, не получив на это соответствующего разрешения. Мистер Винсент обратился ко мне с просьбой отменить решение о заключении его клиента под стражу. Я согласилась дать ему второй шанс, обязав мистера Эллиота носить на лодыжке браслет, который позволит отслеживать его перемещения.
— Понятно, судья. Спасибо.
Я попрощался с ней и покинул кабинет. Визитка Гарри Боша все еще лежала у меня в кармане. Спускаясь в лифте, я достал ее. Моя машина стояла на парковке, расположенной рядом с Управлением полиции — с Паркер-центром. Направляясь к выходу из здания суда, я позвонил на сотовый Бошу:
— Это Микки Хэллер.
Он поколебался, потом спросил:
— Чем могу быть полезен?
— Как продвигается расследование?
— Расследование продвигается, но вам мне сказать пока нечего.
— В таком случае перехожу прямо к делу. Вы сейчас в Паркер-центре?
— Да. А что?
— Я выхожу из здания суда. Давайте встретимся у входа в Паркер-центр. Думаю, вы об этом не пожалеете.
Я закрыл телефон, не дав ему возможности ответить. Путь к Паркер-центру отнял у меня пять минут. Бош ожидал меня у фонтана, который является составной частью мемориала полицейским, погибшим при исполнении служебных обязанностей. От ушей Боша тянулись к карману пиджака белые проволочки. Я подошел и выдернул из ушей детектива маленькие наушники.
— Отгораживаетесь от внешнего мира, детектив?
— Помогает сосредоточиться. Так в чем дело?
— После того как вы ушли сегодня из офиса, я просмотрел отобранные вами папки. И понял, что? вы пытались сделать. Я хочу помочь вам, однако вы должны понять положение, в котором нахожусь я.
— Я его понимаю. Вы обязаны защищать эти документы и скрытого в них убийцу, потому что таковы правила.
Я покачал головой. Он явно не собирался облегчать мне задачу.
— Знаете что, детектив Бош? Приезжайте завтра в восемь утра в офис, и я отдам вам то, что смогу отдать.
Похоже, это предложение его удивило.
— Хорошо, в восемь буду у вас.
— Договорились. — Я хотел уйти, но понял по его лицу, что уходить мне пока рано. — Что-то еще?
— Я хотел спросить у вас, вел ли Винсент какие-нибудь дела, относившиеся к федеральному уровню.
— Не думаю. Он, как и я, предпочитал оставаться на уровне штата. Федералы любят тасовать, если позволите так выразиться, колоду по-своему. И очень не любят проигрывать.
— Понятно.
Похоже, он выяснил для себя нечто важное.
— Это все? Больше вы ни о чем спросить меня не хотели?
— Это все.
— Ну хорошо, детектив. — Я, ощущая некоторую неловкость, протянул ему руку. Он пожал ее, испытывая, как мне показалось, неловкость не меньшую. — Да, вы знаете, я ведь тоже хотел спросить вас кое о чем.
— О чем?
— Мне сказали, что ваше полное имя — Иероним Босх. Это правда?
— А в чем дело?
— Да просто меня это удивило. Откуда оно взялось?
— Я получил его от матери.
— От матери? А что думал о нем ваш отец?
— Никогда его об этом не спрашивал. Что-нибудь еще?
— Нет, больше ничего. Простое любопытство. О'кей, увидимся в восемь.
Я попрощался с ним и пошел по улице, думая о том, почему его интересует, вел ли Винсент федеральные дела. Дойдя до угла, я оглянулся и увидел, что Бош так и стоит у фонтана, глядя мне вслед. Он не отвел взгляда, а я отвел и пошел дальше.
