— Но ведь вы можете провести меня к нему, не так ли?
Шифино оперся локтем о свой авианосец, который лишь по ошибке именовался письменным столом, возложил подбородок на ладонь и некоторое время сидел так, обдумывая мой вопрос. Потом кивнул:
— Пожалуй, я смогу провести вас. Нужно только написать письмо администрации тюрьмы, что вы дознаватель, работаете на меня и вследствие этого имеете право на свидания с Брайаном. Я дам вам такое письмо, и вы, приехав туда, предъявите его охране. По закону, если вы работаете на адвоката, государственная лицензия вам не требуется. Вас пропустят.
— Формально я на вас не работаю. А у нашей газеты очень строгие правила на этот счет. Иначе говоря, я как репортер «Таймс» не имею права, представляясь, говорить, что занимаюсь другим делом, тем более если это не соответствует действительности.
Шифино вытащил из кармана бумажник, выудил из него купюру в один доллар и швырнул через стол мне. Я протянул руку и взял деньги.
— Ну вот, — произнес адвокат. — Я заплатил вам доллар. Теперь вы формально работаете на меня.
Не могу сказать, что эта небольшая махинация полностью решала проблему. С другой стороны — что я так об этом волнуюсь, если мне осталось работать в газете менее двух недель?
— Полагаю, с формальной точки зрения этого достаточно, — проговорил я. — Но меня вот что еще интересует: далеко ли до этой самой тюрьмы Элай?
— Все зависит от того, с какой скоростью вы предпочитаете ездить. В принципе она в трех-четырех часах езды к северу от Лас-Вегаса и находится посреди пустыни. Дорогу туда называют самой безлюдной в Америке. Уж и не знаю почему. То ли потому, что она ведет к тюрьме, то ли из-за окружающего ландшафта. Но раз так называют, то причина, наверное, есть. Впрочем, там имеется небольшой аэродром, так что вы можете добраться туда на «тарахтелке».
Обдумав его слова, я пришел к выводу, что «тарахтелка» — это все равно что «кукурузник», как у нас именуют небольшие винтовые самолеты с поршневым двигателем. Надо сказать, что лететь туда на «кукурузнике» мне совершенно не улыбалось. Должно быть, потому, что я написал слишком много статей об авариях небольших частных самолетов. Если у меня был хоть какой-нибудь выбор, я предпочитал такими самолетами не пользоваться.
— Я, пожалуй, поеду на машине… Что ж, приступайте к написанию рекомендательного письма администрации. Кстати, мне понадобятся копии всех ваших документов.
— Сейчас напишу письмо, а потом посажу Агнесс делать копии. Кстати, копии ваших документов мне тоже понадобятся. Будем считать, что я приобрел их у вас за тот самый доллар.
Я согласно кивнул и подумал, что мне будет приятно, если он заставит поработать на меня свою Агнесс, которая слишком уж важничала и держала себя подчеркнуто официально.
— Позвольте задать вам один вопрос, — сказал я.
— Задавайте.
— Прежде чем я приехал сюда и выложил перед вами все эти документы, вы верили в невиновность Брайана Оглеви?
— Не для печати?
Я пожал плечами. Эти слова не устраивали меня, но приходилось брать, что дают.
— Ну, если без этой преамбулы вы ответить не можете…
— Вот что я вам на это скажу. Если для печати, то я буду твердить как заведенный, что верил в невиновность Брайана Оглеви с самого начала и был абсолютно уверен, что он не мог совершить такое ужасное преступление.
— А не для печати?
— Я считал, что он виновен как последний сукин сын. Лишь вера в это позволила мне жить и работать, после того как я проиграл процесс.
Сделав остановку у универмага «Севн-илевн» и купив простейший сотовый телефон с оплаченными ста минутами переговоров, я поехал через пустыню на север по хайвею-93 в направлении государственной тюрьмы Элай.
Хайвей-93 проходил мимо базы военно-воздушных сил «Неллис», после чего соединялся с Северным шоссе номер 50, по которому я и покатил дальше. Прошло совсем немного времени, и я стал понимать, почему это шоссе называли самым безлюдным в Америке. Вокруг, насколько хватало глаз, лежала бескрайняя, выжженная солнцем пустыня. Временами на горизонте появлялись подобия гор или скал, не имевших на своей выветрившейся до камня поверхности даже малейших следов какой-либо растительности. Единственными признаками цивилизации здесь являлись собственно бетонка — шоссе с двумя белыми разделительными линиями — и гигантские столбы высоковольтной передачи, сваренные из стальных балок и казавшиеся пришельцами из иных миров.
Первые звонки с приобретенного мной в универмаге нового телефона я сделал в кредитные компании, озадачив клерков вопросом, почему отказываются принимать выданные ими карточки. На все эти вопросы мне был дан стандартный ответ, что вчера я сам заявил об их краже и потребовал временно заморозить счет, сообщив при этом все необходимые данные по карточкам и их шифры. Я, конечно, сказал, что не звонил им и карточки находятся при мне, но не это главное. Суть проблемы заключалась в том, что кто-то отлично знал все мои шифры, коды и номера, как, равным образом, и мой домашний адрес, дату рождения, девичью фамилию матери и номер карточки социального обеспечения. Я потребовал от представителей кредитных компаний, чтобы они снова открыли мне счет, на что они с радостью согласились. Ирония ситуации, однако, заключалась в том, что карточки с новыми номерами им еще только предстояло изготовить и отослать мне домой, а на это могло уйти несколько дней. Выходило, что на этот срок я был полностью лишен какого-либо кредита. Сказать по правде, таких гнусных штук со мной еще никто никогда в жизни не проделывал.
Потом я позвонил в свой банк в Лос-Анджелесе и обнаружил, что с моим банковским счетом произведены сходные манипуляции, но с куда более неприятными последствиями. Хорошая новость состояла в том, что моя дебетовая карта еще функционировала. Плохо же было то, что на моем счете совершенно не осталось денег, так что оплачивать покупки мне стало нечем. Как выяснилось, вчера вечером я, общаясь с банковскими службами онлайн, перевел все свои сбережения на счет некоего благотворительного фонда «Мейк-э-увиш» в качестве добровольного пожертвования. В этой связи не приходилось сомневаться, что я полностью разорен и неплатежеспособен. Не приходилось также сомневаться в том, что благотворительный фонд «Мейк-э-увиш» здорово от всего этого выиграл.
Я отключил телефон и огласил пустынное пространство животным воплем отчаяния. Так громко я еще никогда в жизни не кричал, но прежде со мной ничего подобного не происходило. Мне, конечно, приходилось читать в газетах многочисленные истории о похищенных идентичностях, но теперь, похоже, жертвой подобной манипуляции стал я сам, и мне потребовалось некоторое время, чтобы освоиться с этим.
В одиннадцать часов я позвонил в отдел новостей и выяснил, что происходящие со мной бедствия продолжают шириться и добрались уже до моего рабочего места. Когда трубку взял Прендергаст, я сразу понял, что последний пребывает в сильном нервном возбуждении, ибо когда он находился в таком состоянии, то непроизвольно повторял одну и ту же фразу несколько раз.
— Ты где, ты где? Тут намечается заварушка с участием священников, а я никого не могу найти…
— Я же сказал тебе, что нахожусь в Лас-Вегасе, где…
— В Вегасе, в Вегасе? Что ты там, черт возьми, делаешь?
— Ты что — не получил мое письмо? Вчера перед отъездом я отправил тебе электронное сообщение.
— Ничего я не получал. Ничего. Вчера ты словно растворился в пространстве, но я закрыл на это глаза. Зато сегодняшний день очень для меня важен. Скажи мне скорее, Джек, что ты находишься в аэропорту и через час будешь в Лос-Анджелесе.
— Фактически я сейчас не в аэропорту и даже не в Лас-Вегасе, а еду среди пустыни по шоссе. А что там, кстати, затеяли священники?
— Что затеяли, что затеяли? Собираются проводить демонстрацию — вот что. Хотят пройти толпой по
