корпорации, как это обычно бывает, когда политик уходит в отставку. Он создал маленькую юридическую фирму под себя одного. Помнится, я им восхищался. Насколько я знаю, шестьдесят процентов дел или даже больше он вел бесплатно. Другими словами, основную часть времени он работал, что называется, на общественных началах.
– Как если бы его приговорили к общественным работам или что-то в этом роде?
– Представления не имею. Тут уж мы вторгаемся в область догадок...
– Так почему все-таки он все бросил?
– Я уже говорил вам, что не знаю.
– Разве вы не состояли в его ближнем круге?
– Нет. У него не было никакого круга. Рядом с ним находился всего один человек.
– Гордон Миттель.
– Совершенно верно. Если хотите узнать, почему Конклин отказался баллотироваться, спросите у Гордона. – Только тут Ким сообразил, что Босх упомянул имя Гордона Миттеля. – Уж не из-за него ли вы ко мне пожаловали?
– Погодите минутку. Я еще не обо всем вас расспросил. Почему, по-вашему, Конклин отказался баллотироваться? У вас наверняка есть по этому поводу какие-то мысли.
– Он не внес свое имя в список кандидатов, поэтому никаких официальных заявлений об отказе участвовать в выборах ему делать не пришлось. Он просто отошел в сторону, и все. Но слухи по этому поводу ходили разные.
– Какие?
– Ну, о нем много чего говорили. Например, что он гей. Что у него проблемы с финансами. Некоторые утверждали, что гангстеры обещали его убить в случае победы. Вот, пожалуй, и все. Но никто это всерьез не принимал. Считали обычной болтовней политиканов.
– Он ведь не был женат, не так ли?
– Насколько я знаю, не был. Но ничто не говорило о том, будто он гей.
Босх отметил, что лысина Кима целиком покрылась крохотными капельками пота. В комнате было тепло, но кардигана он не снял. Босх быстро сменил тему.
– Ну а теперь расскажите мне о смерти Джонни Фокса.
Прикрытые стеклами очков глаза Кима странно блеснули. И хотя в следующее мгновение они обрели прежнее выражение, Босху этого было вполне достаточно.
– Кто это – Джонни Фокс?
– Бросьте, Монти, это всё старые дела... Никого не волнует, что вы тогда сделали. Я просто хочу знать подоплеку этого трагического происшествия. Именно за этим я к вам и приехал.
– Вы говорите о том времени, когда я был репортером? Я тогда написал много статей. Это было тридцать пять лет назад, и я не могу всего упомнить.
– Ну, Джонни Фокса вы наверняка помните. Он был вашим пропуском в блестящее будущее. В то самое, которого вы так и не обрели.
– А ведь вы никакой не коп. Что в таком случае вы здесь делаете? Вас Гордон послал, да? Значит, через столько лет он думает, что я...
Ким замолчал.
– Я коп, Монти. И вам просто повезло, что я добрался до вас раньше Гордона. Похоже, кто-то решил, что чего-то тогда недоглядел, не доделал свою работу. Так что можете считать, что призраки прошлого возвращаются. Вы читали сегодня в газете о полицейском, которого нашли в багажнике его машины в Гриффит-парке?
– Я смотрел репортаж в теленовостях. Кажется, он был лейтенантом...
– Точно так. И заметьте, он был моим лейтенантом. Однажды он просматривал старые дела. В одном из них фигурировал Джонни Фокс. Стоило ему только поглубже копнуть это дело, как его обнаружили в багажнике собственной машины. Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я слегка взбудоражен и стремлюсь побольше узнать о Джонни Фоксе? А статью о нем, между прочим, написали вы. Причем такую, что он предстал в ней чуть ли не ангелом. И после этого я вдруг узнаю, что вы оказались в команде Конклина. Как я уже сказал, ваши старые грешки никого не волнуют. Мне просто нужно знать подоплеку этого дела.
– Скажите, я в опасности?
Босх небрежно пожал плечами – дескать, кто сейчас в безопасности?
– Если вы окажетесь в опасности, мы сможем вас защитить. Но для этого вы должны нам помочь. Знаете, наверное, как относятся полицейские к людям, которые отказываются с ними сотрудничать? В упор их не видят...
– О Господи! Я подозревал, что это дело... А какие еще старые дела просматривал ваш лейтенант?
– Дело одной из девушек Джонни, которая была убита за год до него. Ее звали Марджери Лоув...
Ким сокрушенно покачал головой: судя по всему, он не помнил этого имени. Затем он несколько раз с силой провел рукой по лысине, словно сгоняя с нее капельки пота в загончики из волос на затылке и за ушами. Глядя на это, Босх подумал, что толстяк созрел для серьезного разговора.
– Ну, так что же насчет Джонни Фокса? – спросил Босх. – Предупреждаю, я не могу валандаться с вами всю ночь.
– Послушайте, я почти ничего не знаю... Я просто сделал любезность...
