– Я это понимаю. Более того, полагаю, что и сейчас ситуация в этом смысле мало изменилась. Но все- таки за всем этим кроется нечто большее, нежели простое пренебрежение.
– Я не знаю, Гарри, насколько полную информацию о своей матери ты хочешь получить.
Он пристально посмотрел на нее:
– Прошлое и меня сделало сильным. Я справлюсь.
– Да, прошлое кое-чему тебя научило... Я помню заведение, куда тебя направили. Как же оно называлось? «Макивой» или что-то вроде этого...
– «Макларен».
– Точно. «Макларен». Жутковатое местечко. Когда твоя мать, навестив тебя, возвращалась оттуда, то садилась на стул и начинала реветь.
– Давай не будем менять тему, Кэтрин. Лучше расскажи, что, по-твоему, мне следует знать.
Она согласно кивнула, но, прежде чем продолжить рассказ, пару секунд молчала, словно собираясь с духом.
– Map знала кое-кого из полицейских. Понимаешь?
Он кивнул.
– Мы обе знали. Так уж функционировала система. Девушкам, чтобы жить и работать, надо было уметь договариваться. Так что, когда Map убили, для копов было вполне логично сделать все возможное, чтобы побыстрей положить это дело под сукно. Чтобы не привлекать к нему повышенного внимания. Другими словами, им не хотелось ставить кое-кого в неудобное положение.
– Если я правильно тебя понял, ты хочешь сказать, что это сделал коп?
– Ничего подобного. Я не знаю, кто это сделал, Гарри. Если бы знала, то сказала. Я просто думаю, что те два детектива, которые расследовали это дело, наверняка догадывались, куда тянутся ниточки. Но не захотели за них дергать, понимая, что кое-кто в управлении этого бы не одобрил. К тому же Map была всего-навсего девушкой для развлечений, и им было на нее наплевать.
Босх окинул комнату взглядом, не зная, о чем еще спросить Кэтрин.
– А с кем из полицейских она была знакома?
– Это было так давно...
– Ты знала тех же полицейских, что и она, верно?
– Да. Как же иначе? Так работала система. Чтобы не попасть в тюрьму, приходилось использовать свои контакты. А купить можно было каждого. По крайней мере в те годы. Разные люди требовали разной оплаты. Одни хотели получать деньги, а другие – кое-что иное.
– В деле об убий... то есть в документах из папки сказано, что тебя не арестовывали и у полиции нет никаких порочащих тебя записей.
– Мне повезло. Несколько раз меня задерживали, но я кое-кому звонила, и меня отпускали. Иначе говоря, протоколов не составляли, потому что у меня было много знакомых копов. Улавливаешь, что к чему, дорогуша?
– Улавливаю.
Рассказывая все это, она ни на секунду не отводила от него глаз. Говорила о самых мерзких вещах в своей жизни, не поведя и бровью. Долгие годы она вела жизнь порядочной женщины, но в ней все еще оставалась так называемая «гордость шлюхи». Возможно, это и помогло ей преодолеть все трудности и выбраться из окружавшей ее мерзости, сохранив при этом достоинство. Его должно было хватить ей с избытком до конца дней.
– Ты не против, если я закурю?
– Не против, если позволишь к тебе присоединиться.
Они оба как по команде достали сигареты. Босх вскочил и щелкнул зажигалкой, чтобы дать ей прикурить.
– Можешь взять пепельницу с бокового столика. Только не вздумай просыпать пепел на ковер.
Она ткнула пальцем в плоскую стеклянную вазочку, стоявшую на крохотном столике справа от дивана. Босх взял ее и, не решаясь поставить на зеркальную поверхность кофейного столика, держал на весу.
– Ты помнишь имена полисменов, которых знала и которых, возможно, знала моя мать? – спросил Босх.
– Повторяю: прошло слишком много лет. Кроме того, я сомневаюсь, что эти парни были хоть как-то связаны с этим делом.
– Ирвин С. Ирвинг. Это имя тебе что-нибудь говорит?
Она долго молчала, вспоминая, потом сказала:
– Я знала его. Думаю, что Map тоже. Этот человек патрулировал бульвар. Было бы странно, если бы она его не знала... но я могу и ошибаться.
Босх кивнул:
– Это тот самый парень, который ее нашел.
Она пожала плечами: дескать, ну и что это доказывает?
– Кто-то же должен был ее найти. Особенно если учесть, что тело оставили в открытом контейнере в довольно оживленном месте.
