По ее лицу он понял, что она сосредоточена на игре. А соседствующие с ней за столом мужчины исподтишка бросали на нее взгляды, и Босх ощутил странное возбуждение, сообразив, что она им нравится. За десять минут Элеонор выиграла партию – правда, Босх стоял далеко и не заметил, какую сумму, – а в пяти других рано открыла карты. Судя по всему, она здорово обгоняла соперников. Полная стопка фишек лежала перед ней и еще шесть на голубом сукне.
Когда Элеонор выиграла еще одну партию – на сей раз взяла полный банк – и сдающая принялась сдвигать к ее месту синие фишки, Босх оглянулся в поисках телефона-автомата. Он позвонил Фелтону, и тот дал ему номер домашнего телефона и адрес Уиш.
Капитан пояснил, что Сэндс-авеню, где она проживает, расположена неподалеку от квартала многоквартирных домов. Там обитают служащие казино. Босх не сказал ему, что нашел Элеонор, только поблагодарил и повесил трубку.
Когда он вернулся в зал, Элеонор там уже не было. За столом по-прежнему сидели пятеро мужчин, но сдающий сменился. Босх упустил ее.
– Кого-нибудь ищешь?
Он быстро обернулся. Элеонор стояла у него за спиной. Она не улыбалась. На лице – гримаса раздражения, а может, вызова. Взгляд Босха остановился на маленьком белом шраме на ее скуле.
– Я… м-м-м… да… тебя.
– Ты никогда не умел прятаться. Я тебя засекла через минуту после того, как ты здесь появился. Подошла бы сразу, но пришлось повозиться с малым из Канзаса. Он вообразил, будто сумеет угадать, когда я блефую. Ни черта-то он не понимает. Как и ты.
Босх промолчал. Он вовсе не так представлял их встречу. И теперь ломал голову, как вести себя дальше.
– Я просто хотел узнать, как ты поживаешь. И для этого…
– И для этого сел в самолет и прилетел в Лас-Вегас? Не валяй дурака. В чем дело, Босх?
Они находились в самой людной части казино. Везде толкались игроки, стоял невообразимый шум – звенели игровые автоматы, раздавались торжествующие и разочарованные возгласы. И от всего этого мельтешило в глазах и гудело в ушах.
– Хочешь выпить или поесть?
– Выпить.
– Знаешь какое-нибудь тихое местечко?
– Только не здесь. Пошли.
Они покинули казино и окунулись в вечернее пекло. Солнце закатилось, и теперь небо озарял неон.
– В «Цезаре» есть тихий бар, там нет ни одного игрального автомата.
Элеонор повела Босха через улицу, они влились в людской поток и вскоре оказались перед «Цезарем». В холле миновали конторку портье и вошли в бар, где, кроме них, было всего трое посетителей. Там не играли в покер и не крутили игральные автоматы. Босх заказал пиво, Элеонор – виски с водой. Она закурила.
– Раньше у тебя не было такой привычки, – заметил Босх. – Я помню, ты…
– Это было давно! – отрезала она. – Зачем ты приехал?
– Расследую дело.
– Что за дело и какое оно имеет отношение ко мне?
– Речь не о тебе, но ты знала потерпевшего – играла с ним в пятницу в покер в «Мираже».
От недоумения и любопытства Элеонор наморщила лоб. Босх вспомнил, как она это делала в прежние времена и какой привлекательной тогда ему казалась. Ему захотелось дотронуться до ее руки, но он сдержался, напомнив себе, что Элеонор не та, что раньше.
– Энтони Алисо, – промолвил он.
Босх сразу понял, что удивление на ее лице – неподдельное. В отличие от игрока из Канзаса он мог определить блеф. Элеонор ничего не знала о смерти Алисо.
– Тони, – протянула она.
– Ты хорошо его знала или вы только играли?
– Виделись в «Мираже». Я там играю по пятницам. И встречала его дважды в месяц. Сначала даже решила, что он тоже местный.
– А как догадалась, что он приезжий?
– Он сказал мне. Около двух месяцев назад мы вместе выпивали. За столами не оказалось мест. Мы оставили наши фамилии Фрэнку – тому, что работает в вечернюю смену, – попросили пригласить, когда освободятся места, а сами отправились в бар. Там Тони мне сообщил, что он из Лос-Анджелеса и работает в кинобизнесе.
– И все?
– Мы просто с ним болтали. Ничего интересного. Коротали время, пока нас не позвали к столу.
– С тех пор вы с ним встречались лишь за игрой?
– Да. Слушай, Босх, ты намекаешь, что я подозреваемая? И только потому, что выпила с человеком?
– Нет. Я ни на что не намекаю.
Он тоже достал сигарету и закурил. Официантка принесла напитки, и Босх с Элеонор долго сидели молча. Босх опять смутился и не знал, как себя вести.
– Похоже, у тебя сегодня выдался удачный вечер, – наконец промолвил он.
– Удачнее многих. Взяла свою норму и вышла из игры.
– Норму?
– Если я выигрываю две сотни, сразу иду рассчитываться. Понимаю, что каждый вечер долго везти не может. Больше сотни я никогда не проигрываю. Выигрываю две, если улыбается удача. Сегодня я быстро с этим справилась.
– Как ты… – начал Босх и замялся.
– Интересуешься, как я так хорошо научилась играть в покер, чтобы зарабатывать себе на жизнь? Проведешь три с половиной года за решеткой – научишься курить, играть в покер и многому другому. – Элеонор в упор посмотрела на Босха, словно хотела выяснить, хватит ли у него смелости что-либо возразить. Затем отвернулась и достала новую сигарету. Босх поднес ей зажигалку.
– Значит, нигде не работаешь? Живешь на то, что приносит покер?
– Угадал. Почти год. Видишь ли, очень трудно найти приличную работу. Говоришь работодателю, что ты – бывший агент ФБР, и у того загораются глаза. Потом признаешься, что недавно вышла из федеральной тюрьмы, и взгляд сразу гаснет.
– Сочувствую, Элеонор.
– Не надо. Я не в обиде. На жизнь мне хватает. Иногда везет, и я знакомлюсь с приятными людьми, как, например, Тони. Мой доход не облагается налогом. На что жаловаться? Разве на то, что девяносто дней в году стоит жара? – В ее голосе прозвучала горечь.
– Мне жаль, что все так получилось, – проговорил Босх. – Элеонор, тебе, наверное, безразлично, но я хотел бы вернуться. Я многое понял с тех пор и вел бы себя теперь по-другому.
Она затушила окурок в стеклянной пепельнице и сделала большой глоток виски.
– Мне, пожалуй, пора. – Она поднялась.
– Тебя подвезти?
– Нет, спасибо, у меня машина. – Элеонор направилась к выходу, но вдруг остановилась и промолвила: – Знаешь, а ты прав.
– В чем?
– В том, что мне безразлично.
Босх смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверями бара.
Следуя записям, сделанным во время телефонного разговора с Рондой из кабинета Алисо, Босх нашел «Долли» в северном Лас-Вегасе. Это оказался элитный клуб: двадцать долларов за вход, не менее двух порций выпивки, и к месту посетителя сопровождал крепкий мужчина в смокинге с накрахмаленным воротничком, который, словно гаррота, впивался в его шею. Танцовщицы тоже высший класс: юные и красивые, но вряд ли у них хватало опыта и таланта для выступления в больших шоу
