мелкие кусочки. Обыкновенные волки были каннибалами по натуре, однако те, что походили на людей, были куда страшнее.
Человек-волк обдумывал ответ Лесника. Спрятавшись за своего спутника, Дэвид вытащил из кармана ключ и готов был вставить его в замок.
— Если нас ничего не связывает, — задумчиво протянул человек-волк, — значит, моя совесть чиста.
Он взглянул на собравшуюся стаю и завыл.
— Время еды! — рявкнул человек-волк.
Дэвид сунул ключ в скважину и стал его поворачивать, в то время как человек-волк опустился на четыре лапы и напрягся, готовый к прыжку.
Вдруг с края леса донесся предостерегающий лай одного из волков. Зверь повернулся к пока невидимой угрозе, и это привлекло внимание всей стаи, так что сбитый с толку вожак потерял решающие секунды. Дэвид отважился взглянуть и увидел какое-то существо — оно ползло по стволу дерева, обвивая его, как змея. Волк, поскуливая, пятился от него. В этот момент с нижней ветки протянулся зеленый стебель плюща и захлестнул волчью шею. Туго затянув петлю, он вскинул волка высоко над землей, и тот, задыхаясь, тщетно сучил лапами.
И весь лес ожил смутными очертаниями извивающихся зеленых прядей, затягивающихся на лапах, мордах и шеях, выдергивающих в воздух волков и людей-волков, все туже и туже стягивающих их на земле, пока не прекращалось всякое сопротивление. Волки сопротивлялись, кусаясь и огрызаясь, но они были бессильны против такого врага. Те, кто еще мог, отступали. Дэвид чувствовал, как ключ поворачивается в замке, пока вожак стаи дергался взад и вперед, разрываясь между жаждой плоти и стремлением уцелеть. Стебли плюща двигались в его направлении, стелились по сырой земле огорода. Человеку-волку нужно было немедленно выбирать: бороться или бежать. Он в последний раз яростно рявкнул на Лесника и Дэвида, повернулся к ним хвостом и бросился на юг, а Лесник втолкнул Дэвида в хижину и крепко запер дверь, заглушив доносящийся от кромки леса предсмертный вой.
IX
О ЛИКАНТРОПАХ И О ТОМ, КАК ОНИ ПОЯВИЛИСЬ НА СВЕТ
Дэвид подошел к зарешеченному окну, когда по маленькой хижине распространилось теплое оранжевое зарево. Лесник убедился, что дверь надежно заперта, а волки убежали, и только потом сложил дрова в очаге и разжег огонь. Если его и встревожило то, что случилось у дома, он этого никак не показывал. Он был удивительно спокоен, и какая-то часть этого спокойствия передалась Дэвиду. А ведь он должен был до смерти перепугаться. В конце концов, ему угрожали говорящие волки, он своими глазами видел нападение живого плюща, к его ногам упала обугленная и наполовину обглоданная острыми зубами голова немецкого летчика. А он был всего лишь озадачен и сгорал от любопытства.
У Дэвида покалывало в пальцах рук и ног. В комнате становилось теплее, и у него потекло из носа, так что он сбросил с себя куртку хозяина. Дэвид вытер нос рукавом халата и тут слегка застыдился. Халат, и без того на вид довольно жалкий, оказался его единственной верхней одеждой, так что не стоило усугублять его плачевное состояние. Кроме пижамы у него остался один тапок, разорванные и грязные пижамные штаны и пижамная рубаха, по сравнению со всем остальным почти как новенькая.
Помимо решетки окно защищали внутренние ставни с узкой горизонтальной щелью, позволявшей видеть, что происходит снаружи. Через эту щель Дэвид разглядел мертвых волков, утягиваемых в лес; за некоторыми оставались кровавые следы.
— Они становятся все наглей и коварней, поэтому готовы убивать, — сказал Лесник. Он тоже подошел к окну. — Год назад они бы не решились напасть на меня или того, кто находится под моей защитой, но теперь этих тварей больше, чем прежде, и число их растет с каждым днем. Вскоре им хватит сил, чтобы попытаться захватить королевство.
— На них напал плющ, — проговорил Дэвид. Он до сих пор не мог поверить в то, что увидел.
— Лес — по крайней мере, этот — может себя защитить, — ответил Лесник. — Эти твари неестественны, они угрожают порядку вещей. Лес не хочет иметь с ними ничего общего. Думаю, это связано с королем, с угасанием его власти. Этот мир разваливается и с каждым днем становится все непривычней. Ликантропы — самые ужасные из новых существ. В них смешались и борются за превосходство все самые мерзкие качества человека и животного.
— Ликантропы? — переспросил Дэвид. — Так вы называете этих странных волков?
— Они не волки, хотя волки рыщут вместе с ними. Но и не люди, хотя ходят на задних лапах, когда считают нужным, а их вожак обвешал себя драгоценностями и носит красивую одежду. Он называет себя Лерой, он умен и честолюбив, хитер и жесток. Теперь он собирается воевать с королем. Я слышал рассказы путников, прошедших через эти леса. Они говорят о больших стаях волков, передвигающихся по стране. Белые волки с севера и черные волки с юга идут на зов своих серых братьев и их вожаков — оборотней.
И пока Дэвид сидел у огня, Лесник рассказал ему историю.
На опушке леса жила одна девочка. Она была веселая и умная и всегда носила красную накидку, по которой ее можно было легко найти, если девочка вдруг заблудится, — ведь красная накидка выделяется на фоне кустов и деревьев. Шли годы, девочка взрослела и становилась все прекраснее. Многие мужчины хотели взять ее в жены, но она им отказывала. Никто не казался ей достаточно хорош, потому что она была умнее любого из них и не считала их ровней.
Ее бабушка жила в хижине на опушке леса, и девушка часто навещала ее с корзинкой хлеба и мяса. Пока бабушка спала, девочка в красном бродила по лесу, ела дикие ягоды и незнакомые лесные плоды. Однажды, когда она гуляла в темной роще, ей повстречался волк. Он остерегался ее и предпочел бы остаться незамеченным, но у девушки было острое зрение. Она увидела волка, посмотрела ему в глаза и влюбилась в странного зверя. Она пошла за ним и забралась в чащу, где прежде никогда не бывала. Волк пытался отделаться от нее, забираясь в самые непролазные места без единой тропинки, но девушка бывала слишком проворна и преследовала его милю за милей. Наконец волку это надоело, и он подошел к девушке. Он оскалился и угрожающе зарычал, но она не испугалась.
— Милый волк, — прошептала она, — тебе нечего меня бояться.
Она протянула руку и положила ее на голову волка. Успокаивая его, она пропускала мех сквозь пальцы. И волк увидел, как прекрасны ее глаза (они казались еще прекраснее, потому что смотрели на него), как нежны ее руки (они казались еще нежней, потому что гладили его), какие мягкие и алые у нее губы (они казались еще мягче, потому что ласкали его). Девушка нагнулась и поцеловала волка. Она сбросила свою красную накидку, отставила корзинку с цветами и возлегла со зверем. От их союза произошло существо, в котором было больше человеческого, чем волчьего. Это был первый из ликантропов, тот, кого зовут Лерой, а за ним появились и остальные. Были и другие женщины, соблазненные девушкой в красной накидке. Она бродила по лесным тропинкам, заманивая тех, кто попадался ей на пути, обещаниями спелых сочных ягод и родниковой воды, такой чистой, что от нее кожа снова выглядит молодой. Иногда она приходила на окраину города или деревни и ждала там, пока мимо пройдет какая-нибудь девушка, чтобы увлечь ее в лес фальшивыми криками о помощи.
Некоторые уходили с ней по доброй воле, потому что есть женщины, мечтающие возлечь с волком.
Ни одну из них больше никто не видел, потому что однажды ликантропы набросились на тех, кто их породил, и сожрали всех при свете луны.
Вот так они появились в мире.
Когда рассказ был окончен, Лесник подошел к дубовому сундуку в углу около кровати, отыскал в нем рубаху, пришедшуюся Дэвиду впору, длинные штаны и пару ботинок, чуть-чуть великоватых, но грубые
