закона. Вот почему теперь он стоял в темноте у телефонной будки, ожидая разговора с кем-то, кого никогда не увидит и кто вряд ли предложит Терри работу по дегустации пива или проверке мягкости матрасов. Он замерз, зуб на зуб не попадал, а надо было отвечать, потому что человек на том конце линии сказал:
— Терри Скарф? Я Декстер.
Терри подумал, что голос этот, пожалуй, звучит как негритянский. Это не беспокоило Скарфа, но негры обычно старались держаться подальше от Портленда, и, если парень планирует приехать сюда, это станет некоторой проблемой.
— Что я могу для вас сделать?
— У вас там есть остров, где-то на побережье. Он называется Датч.
— Да, остров Датч. Убежище.
— Что?
— Некоторые ребята все еще зовут его по-старому — Убежище, вот и все, но Датч, да, это хорошее название.
Он услышал, как черный (Терри все же решил, что он черный) вздохнул:
— Ты закончил?
— Да. Извините.
— Нам нужно, чтобы ты выяснил как можно больше о нем.
— Например?
— Легавые. Паромы. Места, откуда можно туда попасть.
— Тогда мне придется привлечь еще кого-нибудь. Я знаю парня, который живет там. Он не любит большого полицейского на острове.
— Большого полицейского?
— Да, хренов великан.
— Ты что, меня за идиота держишь?
— Нет, правда.
— Ладно, разузнай все, что можешь. И вели своему парню найти одну бабу. Она называет себя Мэриэнн Эллиот. У нее маленький пацан, лет шести. Я хочу знать, где они живут, с кем она дружит, кто ее парень и прочее дерьмо вроде этого.
— Какие сроки?
— До вечера.
— Сделаю все, что могу.
Терри показалось, что он услышал мягкий хлопок в отдалении. Он знал, что это за звук: кто-то только что получил пулю.
— Нет, — сказал Декстер, — ты сделаешь больше, чем можешь.
Декстер посмотрел вниз на тело Карен Мейер. Она никогда не была красивой женщиной, но Леони и Уиллард выбили из нее и ту малую дозу внешней привлекательности, которая у нее была. Эти двое хорошо сработались. Это было своего рода предупреждение: Декстеру надо поговорить с ней. Ему не хотелось, чтобы девчонка слишком сближалась с Уиллардом. Он говорил с Шефердом, и в связи с таким развитием событий им казалось нежелательным, чтобы красавчик оставался поблизости и дальше.
Найти Мейер было нетрудно. Она перевела свой бизнес на север, но оставила пароль тем людям, которым ее услуги могли в будущем понадобиться. Декстер сделал лишь один звонок, чтобы выяснить, где она находится.
Он всегда думал, что Мейер — умная женщина и не особенно сентиментальная. Все дело было в деньгах, и он предполагал, что жена Молоха отдала ей приличную долю сбережений своего мужа за оказанные услуги. Должно быть, это было очень много денег, если Карен отважилась перебежать дорожку самому Молоху. Декстер надеялся, что она хорошо прожила их, потому что в последние минуты жизни в подвале собственного дома ей пришлось заплатить очень дорого за то, что она сделала.
— Вы нашли кого-нибудь? — спросил Молох.
— Да, он обойдется нам в пять кусков за работу в Бостоне, плюс десять процентов на острове и небольшие вознаграждения в расчете на будущее.
— Хорошо, если он того стоит.
— Они предоставили нам бонус как свидетельство доброй воли.
Молох ждал. Декстер улыбнулся:
— Они сдадут нам полицейского.
Локвуд и Баркер сошли на берег с первого утреннего парома и начали еженедельную проверку медицинского оборудования и пожарного снаряжения в здании полицейского участка. В одиннадцать Дюпре присоединился к ним, а затем отправился вниз по Центральной улице в сторону почты и припарковал свой «эксплорер» на стоянке справа от белого обшитого досками здания. Этим утром он позвонил Ларри Эмерлингу, чтобы договориться о встрече. Странно, Эмерлинг как будто ждал его звонка.
Ларри больше, чем кто либо, знал об острове, даже больше, чем сам Дюпре. Его дом был уставлен книгами и бумагами, связанными с историей залива Каско, включая копию его собственной книги, которая была отпечатана частным образом и продавалась в книжных магазинах и на рынке Портленда. Эмерлинг уже десять лет жил вдовцом. Его дети обосновались на материке, но регулярно приезжали в гости, и тогда старый почтмейстер вел на буксире маленький паровозик внуков. Дюпре обычно праздновал День Благодарения у Эмерлинга в кругу его семьи, члены которой строго блюли традицию возвращаться на остров и отмечать этот день вместе. Они были хорошими людьми, если бы только старик Ларри не окрестил его Джо-Меланхолией. Немногие называли его так, и только единицы прямо в глаза, хотя это прозвище прижилось среди полицейских, дежуривших на острове.
Дюпре думал, что Эмерлинг будет один, потому что старик обычно устраивал себе полуторачасовой перерыв в одиннадцать утра, чтобы оторваться от бумаг, и пил зеленый чай. Но на сей раз у почтмейстера была компания: художник Джиакомелли стоял, опершись о стену, и пил кофе из соседней закусочной. Он выглядел обеспокоенным. Так же, как и Эмерлинг. Дюпре кивнул и поприветствовал их обоих.
— Я не помешал? — спросил он.
— Нет, — ответил Эмерлинг. — Мы ждали тебя. Хочешь чаю?
Дюпре налил немного зеленого чая в одну из хрупких маленьких чашечек Эмерлинга. Чувствуя особую ответственность за изделие китайских мастеров, Джо держал чашку осторожно всей рукой. Трое мужчин обменивались шутками и островными сплетнями, пока не наступило неловкое молчание. Дюпре провел все утро в попытках облечь свои смутные опасения в слова, желая объяснить им все в такой форме, чтобы не показаться суеверным дураком. В конце концов Эмерлинг выручил его, и ему не пришлось краснеть.
— Джек здесь по той же причине, что и ты, я полагаю, — начал Эмерлинг.
— И что это за причина?
— Что-то неладно на острове.
Дюпре не ответил. Следующим заговорил Джек:
— Я думал, только я один это заметил. Деревья ведут себя по другому, и...
— Продолжай, — сказал Эмерлинг.
Джек взглянул на полицейского:
— Я не пил, если это то, о чем ты подумал. Ну, самую малость. Но этого было бы недостаточно, чтобы придумать такое.
— Я и не думал об этом, — сказал Дюпре. Нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно.
— Возможно, ты передумаешь, когда услышишь все. Мои картины
Дюпре замер.
— Ты имеешь в виду, что они становятся лучше?
Они дружно рассмеялись, это слегка разрядило обстановку и немного успокоило художника.
— Нет, полицейская ты задница! Они так же хороши, как и должны быть. — Джек посерьезнел. — Но на полях стали появляться знаки. Они выглядят как человечки, но я их там не рисовал. Они сначала появились на картинах с видами моря, а теперь и на некоторых других пейзажах.
— Ты думаешь, кто-то пробирается в твой дом и дорисовывает фигурки на твоих картинах?
