заманить его в темную аллею, пообещав книжки с комиксами. От него вместе с запахом нечистого белья и грязи исходила угроза, поэтому Ричи бочком, бочком ушел, одной рукой придерживаясь за стену и наблюдая, не станет ли старик преследовать его.
В лесу было все иначе. Там было безопасно. Нет, конечно, там был кто-то, но Ричи верил, что этот некто не причинит ему вреда. В лесу пахло так, как и должно было пахнуть, — сосной, опавшими листьями и испражнениями животных. А еще там царили тишина, умиротворенность и спокойствие, что и рождало в Ричи чувство защищенности, будто кто-то старший и мудрый присматривает за ним, как миссис Арбинот в детском саду, прежде чем мальчика изолировали от других детей и отдали в специальную школу в Портленде. В школе ему нравилось. У него там впервые появились друзья, настоящие друзья. Он даже целовал девочку Эбби и вспоминал с нежностью, какие чувства она у него вызывала и как он вынужден был отдалиться от нее, чтобы побороть растущий дискомфорт.
Но в последнее время в лесу все изменилось. Недавно Ричи видел странного мальчика. Подросток лет четырнадцати стоял у полосы прибоя и глядел в море. А еще он не оставлял следов на мокром песке. Ричи звал его и махал ему, но тот так и не обернулся. И Ричи оставил попытки поговорить с ним. Иногда Ричи видел этого же мальчика в лесу, но по большей части тот оставался на берегу и смотрел, смотрел в море. Мальчик был мертвым. Ему просто не хотелось покидать остров, и Ричи хорошо его понимал и уж, конечно, не боялся. Ему и самому не хотелось покидать остров.
А вот Серая Девочка испугала Ричи, хотя он видел ее, повисшую в воздухе, всего два или три раза. Ее ноги не касались земли, а глаза были как черные донышки бутылок, вставленные в глазницы. Она испугала Ричи так, что он даже обмочил штаны. Она была злая, злая на всех, кто был жив, потому что ей тоже хотелось быть живой. Тот мальчик, казалось, чего-то ждал, а девочка не желала ждать, она хотела этого сейчас. Поэтому Ричи начал обходить стороной Место, где леса казались гуще даже с высокой главной смотровой башни. Ричи очень нравилась эта башня. С нее было видно все на многие мили вокруг, ветер раздувал волосы, во рту чувствовался привкус моря. Но теперь там обосновалась Серая Девочка. Джо Дюпре приходил проверить башню и удостовериться, что дверь заперта, но Серой Девочке не нравилось, что запирают дверь, поэтому она ее все время открывала. Серой Девочке хотелось, чтобы дверь была открыта, ведь, если она будет открыта, туда могут зайти люди. А если люди войдут и будут недостаточно осмотрительны, то Серая Девочка сыграет с ними злую шутку.
Она была худшей из всех, но были и другие. Ричи часто видел их на территории, прилежащей к башне и у принадлежащего им креста. Пойти туда теперь было все равно, что встать на рельсы перед идущим поездом. Поезд тоже не хочет нанести тебе вред, но, если ты по собственной неловкости попадешься у него на пути, он просто убьет тебя, следуя к месту назначения. Такими теперь леса казались Ричи: темный туннель с мчащимся по нему поездом, готовым сбить все на своем пути.
Но на берегу было пока безопасно, и там росли несколько деревьев, под которыми можно укрыться в случае чего. Правда сегодня снегопад был очень сильный — такого Ричи еще никогда не видел, а ветер набрал такую силу, что не давал открыть глаза. Ричи укрылся было в одной из старых смотровых башен у дороги в надежде переждать непогоду. Но тут появилась лодка. Он мог едва различить ее, пока она не подплыла ближе, и, когда она причалила, Ричи услышал мужские голоса.
И вдруг он испугался.
Ему захотелось домой.
Ричи вышел из своего укрытия в башне как раз в тот момент, когда черный человек появился и увидел его.
Голос Тэлла вернул Уилларда к действительности. Он больше не видел Молоха и остальных, потому что теперь они поднялись наверх, но их фонари еще мерцали сквозь снегопад. У Уилларда сильно болел живот. Ему захотелось согнуться, свернуться калачиком, как ребенку. Он моргнул и почувствовал, что в глазах стоят слезы.
— Надо бы это убрать.
Уиллард поспешно вытер лицо, когда Тэлл протянул ему охапку спасательных жилетов, и указал на укрытый ящик на дне маленькой лодки:
— Вон туда.
Уиллард взял жилеты и опустился на колени, чтобы убрать их. За спиной он слышал, как Тэлл копается в своей сумке, потом почувствовал, как тот подошел ближе и встал за его спиной. Он глянул через плечо — на него смотрело дуло пистолета. Личное оружие Тэлла, кольт сорок пятого калибра, висело у него на поясе. В его руках был пистолет двадцать второго калибра с глушителем.
Не шуметь — таковы были распоряжения Молоха. Ни шума, ни боли.
— Ты, чокнутая скотина, знаешь, что ты нас всех чуть не довел до белого каления? — Тэлл явно не представлял, что такое приговор, зачитываемый осужденному перед казнью.
Уиллард даже не моргнул, когда он спустил курок.
— Он чокнутый, — сказал Декстер.
Повелл взглянул на него.
— Что ты сказал?
— Парень — чокнутый, — повторил Декстер. — Он умственно отсталый.
Ричи стоял через дорогу напротив них и не двигался. Повелл приставил ладонь ко лбу, чтобы защититься от снега, и внимательно посмотрел на незнакомца. Тот выглядел моложе своих лет, у него, казалось, лицо скорее ребенка, чем взрослого. Но ребенок это или взрослый, Декстер был прав: он действительно чокнутый.
— Что будем с ним делать? — спросил Повелл.
— Думаю, следует отвести его обратно в лодку, — предложил Скарф. — Пусть Тэлл присмотрит за ним до нашего возвращения, а потом отпустим его.
Он услышал хруст за спиной и, обернувшись, увидел, что Молох взобрался на скалу, зацепившись за молодое деревце.
Молох посмотрел на Ричи, а Ричи на него.
— Плохие люди, — сказал Ричи.
— Что это он сказал? — спросил Повелл.
Дурачок начал быстро удаляться прочь, но они слышали, как он что-то бормотал себе под нос.
— Он узнал меня, — понял Молох.
— Да как это возможно? Декс сказал, что он умственно отсталый.
— Не знаю как. Может, по телевизору видел. Остановите его.
Декстер и Повелл бросились за парнем, но снег густел, идти было трудно, они то и дело поскальзывались.
— Эй, постой! — крикнул Декстер, но лицо Ричи оставалось непроницаемым. Таким оно было, когда другие мальчишки дразнили островного дурачка или показывали ему фотографии обнаженных моделей. Таким было его лицо, когда он боялся и пытался не расплакаться.
— Плохие люди, — шептал он себе. — Плохие люди. Плохие люди.
Он слышал, что преследователи ускорили шаги пытаясь догнать его.
И тогда Ричи побежал.
Карл Любей начал паниковать. Он уже все перепробовал, но фургон не заводился. Как последнее средство он решил сменить аккумулятор. Он притащил из гаража запасной, и тут радио в машине ожило, допевая последний куплет «Свободной птицы». Другие островитяне слушали треп местного радиолюбителя Дики Норкросса, который на собственном чердаке оборудовал мини-радиостанцию и был ее бессменным диджеем. Передачи на остальных частотах были доступны лишь с двух до шести пополудни. Но сейчас уже очень поздно, подумал Карл. Странно.
— А это песня для всех обитателей острова, кому предстоит трудная суровая ночь, — объявил голос диджея. Голос этот показался Карлу странно знакомым. Но это был не Дики Норкросс. Голос Дики выше и писклявее, да к тому же, его репертуар ограничивался поздравлениями с днями рождения и всякими объявлениями. Это был голос женщины. — Особенно Карли Любею, который застрял в темных лесах и у которого проблемы с фургоном. Правда, Карли?
Голос был живой и ясный, словно женщина находилась очень близко.
— Это для тебя, Карли, — и снова прозвучали первые ноты песни «Свободная птица».
