– Отвали, Морт.
– Не говори мне это слово слишком часто. Тебе может понравиться. А это… Надо бы сделать несколько копий. – Он показывает на фотографии в конверте.
– Хорошая мысль. Плохо только, что у нас нет карточек Кинки.
– Я прекрасно знаю, как он выглядит.
– И как?
– Как и все остальные обдолбанные ниггеры.
– Значит, теперь можно называть…
– Заткнись ты. Если ты вдруг не заметил, я сам черный. Поэтому имею право называть собратьев ниггерами. Белых, между прочим, за это сажают за решетку. Черные могут говорит все, что угодно.
– Ладно. Нужно найти хоть какую-то зацепку.
– И какую?
– Надо искать Кинки. Думаю, он приведет нас к цели, Морт.
– Знаешь, о ком я подумал? О твоем приятеле Билли Фальшивке.
– Точно. Почему мне самому это не пришло в голову?
– Потому что я умнее.
– Ты ведь знаешь, что это его ненастоящее имя. Парень не любит, когда его так называют.
– Да ты что? Разве при рождении его не нарекли Уильямом Фальшивкой? Кто бы мог подумать!
Издевается. А лицо сделал такое, будто эта новость потрясла его до кончиков пальцев.
– Попробую его найти. Надо всех обзвонить. Может, его нет в стране. Такое бывает. Хорошо бы он согласился.
Проехав по городу, мы еще сильнее ощущаем тяжесть возложенного на нас задания. Лондон – это десять разных городов, соединяющихся друг с другом. Морти высаживает меня у моей тачки, и я направляюсь домой. По дороге замечаю студию, где делают цветные копии с фотографий. Она вот-вот закроется. Я торможу. Быстро заскакиваю внутрь. Парень делает мне по пять копий с каждой. Я дома. Делаю пару звонков нашим общим с Билли знакомым. Удача. Он в городе. Ему передадут мое сообщение. Мне предложили навестить пару клубов в Вест-Энде, где обычно тусуется Билли. Взяв клейкую ленту, приклеиваю оба снимка Шарли на зеркало в ванной. Я видел это в кино. Быстро принимаю душ, заказываю еду из тайского ресторанчика, ем, одеваюсь и отправляюсь немного прокатиться и хорошенько все обдумать. За рулем как-то лучше думается.
В субботу вечером
Я совершенно не настроен на веселье. Вероятность того, что я наткнусь на Билли, не очень-то велика. Мне удалось проскользнуть в пару мест в Вест-Энде, где, как было сказано, он может ошиваться. И я не заплатил ни пенни, потому что знаком с владельцами заведений. В этой части города можно встретить кого угодно: и пышногрудых красоток, и хулиганов, и жуликов, и наркоманов, и крупных бизнесменов, и фотомоделей… Здесь попадаются и пустышки, выдающие себя за состоятельных особ, и по-настоящему богатые дамочки, которые выглядят как дешевые проститутки. А также толпы представителей шоу-бизнеса и простых шлюх, похожих на папенькиных дочек. И, конечно же, граммовые пакетики кокаина и пилюли, которых море. Выпивка по десятке за порцию. Музыка гремит из всех дверей. В общем, жизнь бьет ключом. Атмосфера, как на большой вечеринке, немного дикая и безнравственная. Повсюду употребляют наркотики, танцуют, пьют и, полагаю, трахаются за каждым углом. Даже если случится так, что кто-то из присутствующих вдруг умрет, что вряд ли, то, скорее всего это будет не насильственная смерть, а смерть из-за причиненного самому себе вреда. Тут почти никогда не бывает драк и проявлений бессмысленной агрессии.
У меня редко возникает желание «нюхнуть», разве что в качестве стимулирующего средства перед сексом. Если все же настроение есть, я с удовольствием делаю две дорожки и уношусь в места, куда в нормальном состоянии не попасть.
Пару граммов чистейшего кокаина, абсолютно без примесей, почти прозрачного, я на всякий случай храню в аптечке в ванной комнате. Товар первоклассный. Мы вместе с Морти, Терри и Кларки оставили его себе для личного пользования. Иногда ведь и нам необходимо отвлечься. Но это не означает, что я – наркоман. Хочу – принимаю. Не хочу – обхожусь. Зависит от настроения.
Я сижу у стойки бара в каком-то клубе, расположенном в районе Беркли-сквер, и болтаю с барменом. Танцпол далеко, и вся субботняя толпа именно там. Вдруг какой-то парень окликает меня по имени и, не успел я и сообразить, направляется прямиком в мою сторону. Какой же я тормоз! Если бы я его заметил, то обязательно увернулся бы от встречи. Но он заметил меня первым, так что деваться мне некуда. Это член одной иногородней бригады молодчиков. Мы иногда с ними работаем. Обычно у меня хорошая память на имена. Но я, хоть убей, не могу вспомнить, как зовут этого типа. В отличие от остальных членов банды он не опасен. Что-то вроде прилипалы. Так, мальчик на побегушках. Вот черт, он хлопает меня по спине. Трясет руку. Называет приятелем. Терпеть этого не могу.
Ребята, с которыми он связан, время от времени появляются на горизонте и требуют сотрудничества. Обитают они за чертой города, за трассой М-25, поэтому мы зовем их «Деревенщиной» или «Бандитос». Они забивают стрелку через Джимми или Джина, так что послать их не так уж и просто. Бывает, молодчики нагрянут в город, как злодеи из старых вестернов, и начинают палить направо и налево, терроризируя местных жителей. Их позиция: если у тебя есть ствол, надо, чтобы все об этом знали, даже законники. А чего стоят их дикие фантазии о том, что они являются прямыми потомками знаменитых гангстеров, чьи имена гремели в шестидесятые – семидесятые годы: Близнецов и других романтиков с большой дороги. Они прочли все книги, посмотрели все фильмы, изучили все мифы и легенды. В общем, потешные ребята. За исключением, пожалуй, трех моментов: неоправданная жестокость, в основном по отношению друг к другу – таким образом они пытаются установить своего рода иерархию; номера телефонов – их просто невозможно запомнить; и их грязная работа и наплевательское отношение – они легко подведут тебя под статью. Из-за этих комиков можно схлопотать десятки лет заключения. Десять, двенадцать, пятнадцать или двадцать лет тюряги – это уже не шутки. Им не дано постигнуть идею мира и спокойствия. И не моя обязанность обучать их работе. Морти верно сказал: они живут в неорганизованном преступном мире.
Все в жизни они измеряют наличными. Наличными же и расплачиваются. Мы иногда даже принимаем
