– Они повсюду сопровождали меня в аэропорту, – шепнула Рейчел, – и очень мне помогли, – она хихикнула и оглянулась. В этот момент раздался грохот, налетевший на чемодан Эйнджел громко ругнулся.
Мы сгрузили все вещи в моем отеле, хотя Луис предпочел бы «Фермонт». Там обычно останавливаются приезжающие в Новый Орлеан республиканцы, поэтому моего приятеля так туда и тянуло. Он был единственным известным мне черным геем-уголовником, который считал себя сторонником республиканцев.
– В «Фермонте» останавливался Джеральд Форд, – заметил Луис, грустным взглядом окидывая маленький номер, который ему предстояло делить с Эйнджелом.
– И что с того? – возразил я. – Пол Маккартни останавливался в отеле «Ришелье», но я же не настаиваю на том, чтобы там поселиться, – оставив дверь открытой, я отправился к себе принять душ.
– Какой еще Пол? – догнал меня голос Луиса.
Ужинали мы, вопреки желаниям Луиса, в гриль-баре ресторана «Виндзорский двор» на Гравье-стрит. После простоты и легкости ресторанчиков, где я ел до этого, мраморные полы и тяжелые австрийские драпировки действовали на меня угнетающе. Рейчел переоделась в черные брюки и надела поверх красной блузки черный пиджак. Наряд был ей к лицу, но сказывалась духота, и, пока мы ждали заказ, она поняла, что одета не по погоде.
За ужином я рассказал им о Джо Боунзе и Фонтено. Ими предстояло заняться Эйнджелу, Луису и мне. Рейчел большую часть нашего разговора слушала молча и только несколько раз захотела прояснить, те или иные высказывания Вулрича и Морфи. Четким, ровным почерком она делала пометки в маленьком блокноте. В какой-то момент разговора ее рука коснулась моей и на несколько мгновений задержалась. Я почувствовал тепло ее кожи.
Эйнджел задумчиво подергивал себя за верхнюю губу, размышляя над моими словами.
– А этот Ремарр, должно быть, дурак порядочный, а что дурнее нашего типа, так это точно, – заключил он.
– Потому что оставил отпечаток? – захотел уточнить я.
Эйнджел кивнул.
– Очень неосторожно, очень, – с досадой и обидой проговорил он с таким видом, словно его оскорбили в лучших чувствах.
– Вас это, кажется, сильно беспокоит, – отметила Рейчел, от которой не укрылось настроение Эйнджела.
Я посмотрел на нее и увидел на ее лице выражение слегка насмешливого любопытства, однако взгляд оставался немного рассеянным. Она размышляла о том, что услышала от меня, одновременно затрагивая тему, на которую Эйнджел обычно распространяться не любил. Я ждал, как ответит Эйнджел.
– К таким вещам у меня профессиональный интерес, – он улыбнулся, освободил место на столе и положил руки.
– Домушники, или, другими словами, взломщики, должны соблюдать определенные меры предосторожности, – пустился в объяснения Эйнджел. – Самое очевидное правило – не оставлять отпечатков. Об этом в первую очередь следует позаботиться ему или ей (в нашей профессии нет дискриминации). И что же, по-вашему, для этого нужно?
– Перчатки, – Рейчел по-настоящему увлеклась и отказалась от других мыслей.
– Точно! Никто не рискнет войти в дом без перчаток, даже последний дурак. Если действовать без них, останутся разные отпечатки: видимые и скрытые, а это все равно, что подпись и признание.
Видимые отпечатки оставляют на поверхности руки грязные или испачканные кровью, а скрытые, или латентные, следы образуются естественными выделениями кожи. Видимые отпечатки фотографируются или снимаются на липкую ленту. А чтобы проявились скрытые отпечатки, их предварительно обрабатывают химическими реактивами, например парами йода или специальным раствором. Эффективны также электростатический и флюоресцентный методы. Кроме того, для выявления скрытых отпечатков на коже человека может применяться рентгеновское облучение.
Значит, если прав Эйнджел, то профессионал Ремарр не стал бы рисковать и не пошел бы на дело без перчаток. Более того, он оставил не скрытый, а видимый отпечаток. Из этого следовало, что перчатки на нем были, однако что-то пошло не так.
– Что, Берд, скрипишь мозгами? – самодовольно ухмыльнулся Эйнджел.
– Давай, Шерлок Холмс, добивай нас своей проницательностью и эрудицией, – отшутился я.
Эйнджел просто расцвел в улыбке.
– Отпечаток можно получить и с внутренней стороны перчатки. Особенно четкие следы остаются на перчатках из резины и синтетики, потому что руки в них сильно потеют. Но не всем известно, что отпечатки оставляет и наружная сторона перчатки. Например, на кожаной перчатке есть морщинки, отверстия в коже, рубцы, разрывы. Проще говоря, нет двух одинаковых перчаток. Теперь вернемся к этому Ремарру. У нас именно отпечаток пальца, а не перчатки. Если предположить, что у него на плечах голова, а не тыква, тогда он был в перчатках, но умудрился оставить отпечаток. Вот вам загадка, – Эйнджел взмахнул руками, как фокусник, поражающий публику исчезновением зайца. – Я считаю, на Ремарре была одна пара перчаток, возможно, латексных. Он понадеялся, что дело будет плевое: или он собирался замочить обоих, или хотел их припугнуть, оставить в доме предупреждение. Но из твоих слов выходит, что сын старухи не позволил бы пугать мамашу, поэтому Ремарр, я думаю, настроился на убийство. Но, когда он прибыл, их уже убили или как раз убивали. Скорее всего, они были уже покойники. Если бы Ремарр нарвался на убийцу, тогда бы и ему не унести ноги.
Итак, Ремарр приезжает, на нем перчатки. Тут ему попадается на глаза убитый парень, и его, возможно, бросает в пот. Он заходит в дом и там находит женщину. Бах! Еще одно потрясение, но он подходит поближе и наклоняется, а чтобы поддержать себя, хватается за кровать, а там кровь. Сначала он собирался протереть это место, но потом решил, что так будет еще заметнее, кроме того, он надеялся на перчатки. Но фокус в том, что одной пары латексных перчаток мало. Если носить их долго, они начинают пропускать отпечатки. При сильном потрясении руки потеют, и отпечатки проявляются быстрее. Ремарр мог перед этим есть, например, фрукты или макароны с острой приправой, а от этого кожа выделяет дополнительную влагу.
