для мартини, но ему не хватало хрупкости.
– Добро пожаловать в Бостон, – приветствовал он, – Аль Зет будет благодарен за визит вежливости. Залезай в машину. Пожалуйста!
– Не возражаешь, если я сам дойду?
Ничто на свете не убедило бы меня сесть на заднее сиденье этого «бьюика», несмотря на все радушие Томми. Уж скорее я предпочел бы идти по встречной полосе федерального шоссе с завязанными глазами. Мне совсем не хотелось думать о поездках, которые пришлось совершить некоторым людям на заднем сидении этого авто.
Улыбка Томми не померкла:
– Ну ты, полегче. Аль не любит, когда его заставляют ждать.
– Знаю. И все же, как насчет того, что я пройдусь пешком по прохладце, а ты себе прокатишься?
Томми пожал плечами, раздумывая. В общем-то, поводов для жестких мер не было. Наконец он милостиво разрешил:
– Ну, ладно, продышись, нам все равно.
Так мы и продвигались к офису Аль Зета на Ньюбери-стрит: «бьюик» следовал за мной, не превышая скорости пару миль в час, и у меня было чувство, что я под конвоем. Когда я приблизился ко входу, Томми помахал мне, и машина рванула с места, распугивая прохожих на тротуаре. Я нажал кнопку звонка, представился в домофон, затем толкнул дверь и поднялся по пустой лестнице в офис к Аль Зета.
Помещение не сильно изменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз, – те же пустые столы и облезлая побелка, так же стоят два охранника в кабинете, и так же не на что присесть, кроме как на видавший виды красный диван у стены, да еще в кресло за столом Аль Зета, которое сейчас занимал он сам.
На нем были черный костюм, черная рубашка и черный галстук; седые волосы даже больше, чем обычно, прилизаны, из-за чего его физиономия еще сильнее напоминала лицо трупа. За маленькими острыми ушами были заметны проводочки от слуховых аппаратов: в последние годы слух у него заметно ухудшился. Наверное, из-за того, что в свое время наслушался пальбы.
– Я вижу, у тебя проблемы с летним гардеробом.
Он внимательно осмотрел себя, как будто впервые увидел, во что одет.
– Я был на похоронах, – проговорил он.
– Ты устроил?
– Да нет, просто отдал последний долг уважения другу. Все мои друзья сейчас умирают. Скоро останусь только я один.
Надо же, он уверен, что переживет своих приятелей. Зная Аль Зета, должен признать, что, скорее всего, он прав.
Старик жестом указал мне на диван:
– Садись, у меня не так часто бывают посетители.
– Не могу понять, почему: это место такое приветливое.
– У меня спартанские вкусы, – он довольно осклабился и откинулся в кресле. – Сегодня у меня определенно удачный день. Сначала похороны, затем я попался Чарли Паркеру на его туристическом маршруте. Следующее, что меня ждет, – у меня отсохнет хрен и мои цветочки вместе с ним.
– Мне будет очень жаль, если бедные растения пропадут.
Аль Зет распрямил свою долговязую фигуру в кресле. Со стороны было похоже, будто огромная змея разматывает свои кольца.
– Как поживает неуловимый Луис? Давно о нем ничего не слышно. Похоже, единственный, кого он подстрелил за последнее время, это ты.
– Единственный человек, кого он убил за все время, он сам, – заметил я.
– Да кто бы там ни был. Единственная причина, почему ты все еще ездишь в нью-йоркском метро, это то, что твой приятель прикончит каждого, кто тебя пальцем тронет. Я думаю, он и меня пришил бы, если бы до этого дошло, и я стараюсь быть повежливее, принимая это во внимание. Ну, большую часть доводов. Итак, что я могу для тебя сделать, кроме того, что выпущу отсюда живым?
Я надеялся, что он это ввернул для красного словца. У нас с ним в прошлом были свои счеты. Помнится, он дал мне двадцать четыре часа, чтобы я нашел деньги, которые увел его подручный Тони Сэлли. Деньги я нашел, а Тони прикончили. И я видел, как Аль Зет убивал его. Единственное, что озаботило его, это расход пули. Немало людей Тони полегли тогда в Темной Лощине во многом благодаря усилиям Луиса и моим, но Тони был единственным, кого именно расстреляли. И, поскольку Аль Зет сам прикончил Тони, это отвело обвинения от нас с Луисом. А мы, в свою очередь, помогли ему разобраться с деньгами, которые Тони украл, вернув их с процентами. Словом, мои отношения с Аль Зетом можно было бы определить как непростые, осложненные.
С тех пор старый мафиози следил за моими делами. Он был достаточно осведомлен о них, чтобы вовремя узнать, что я интересуюсь Братством и что каким-то образом человек по имени Падд тоже имел к нему отношение.
– Насколько я припоминаю, – сдержанно начал я, – это ты меня пригласил.
Аль Зет притворился захваченным врасплох.
– В самом деле. Наверное, это была минута слабости, – он немедленно утратил шутливый тон. – Я слышал, ты сунул нос в дела Братства.
– А тебя это с какой стороны может интересовать?
