Я переваривал слова Нортона. Наверно, не мне стоило расспрашивать о чужом «крестовом походе», потому как меня самого нередко называли крестоносцем.
— Я перезвоню завтра, — сказал я. — Постарайся за это время не влипнуть в новые неприятности.
Он вздохнул над тем, что истолковал как луч света в кромешной тьме.
— Спасибо, я тебе признателен.
Повесив трубку, я увидел Рейчел: она облокотилась на косяк двери и смотрела на меня выжидательно.
— Ты ввяжешься в это, ведь так?
В ее голосе не было обвинения — просто вопрос.
— Возможно, — пожал я плечами в ответ.
— Кажется, ты чувствуешь себя обязанным этому человеку.
— Нет, не только ему.
Я не был уверен, смогу ли подобрать нужные слова, чтобы выразить свои причины, но подумал, что стоит попробовать объяснить их не только Рейчел, но и себе самому:
— Когда у меня были неприятности, когда я брался за действительно тяжелые дела, всегда находились люди, которые не бросали меня: ты, Эйнджел, Луис и другие, причем некоторые поплатились за это жизнью. А сейчас меня просят о помощи, и я не могу так просто отказать.
— Все возвращается на круги своя?
— Именно так. И, если со мной что-нибудь случится, нужно будет заняться некоторыми вещами в первую очередь.
— И какими же?
Я не ответил.
— Ты понял, что я хочу сказать, — едва заметные морщинки раздражения залегли у нее на лбу. — Мы это уже обсуждали.
— Скорее, я об этом говорил, а ты не желала слушать.
Я понял, что повышаю голос, и глубоко вдохнул, прежде чем продолжить.
— Послушай, я понимаю, носить пистолет ты не станешь, но...
— Я не собираюсь все это выслушивать, — сказала она, и взбежала по лестнице. Секундой позже я услышал, как хлопнула дверь ее кабинета.
Я встретился с сержантом Уоллесом Мак-Артуром из полицейского управления Скарборо в компании «Панера Брэд», неподалеку от магазина «Мэн». У нас с ним была размолвка во время событий, повлекших за собой захват Фолкнера, но мы ее уладили за обедом в «Бэк Бэй Грилл». Этот обед обошелся мне почти в двести долларов, включая вино, до которого Мак-Артур оказался большим охотником, но сам факт, что мы помирились, стоил значительно дороже.
Я заказал кофе и присоединился к нему в кафе. Он разламывал надвое теплый рулет с корицей так, что сахарная пудра оставляла следы на его руках, одежде и последнем выпуске еженедельника «Каско Бэй». Раздел частных объявлений был перенасыщен сообщениями от женщин, желающих обниматься у костра, отправляться в пешие зимние походы или заниматься экспериментальными танцами. Ни одна из них не подходила Мак-Артуру, обнять которого можно было с тем же успехом, что и огромный баобаб, а занятия спортом, если они требовали выбраться из постели, были ему чужды. Обладая метаболизмом тюленя и ведя холостяцкий образ жизни, он на исходе четвертого десятка благополучно существовал, не утруждая себя ни регулярными физическими упражнениями, ни здоровым питанием. Представление Мак-Артура о физкультуре ограничивалось зарядкой для пальцев: иногда он переключал кнопки на пульте дистанционного управления.
— Нашел интересную штучку? — спросил я.
Мак-Артур прожевал кусок рулета.
— Почему все эти женщины называют себя «привлекательными», «милыми» и «добродушными»? — спросил он. — В смысле, я холост, я смотрю по сторонам, но к женщинам, которых я встречаю, все вышесказанное не относится. Если эти дамочки на самом деле хорошо выглядят, то что они забыли на последней странице «Каско Бэй»? По-моему, все это чистая лапша.
— Может, тебе следует просмотреть объявления в следующем разделе?
Его брови испуганно приподнялись:
— Ты что, шутишь? Там же сплошные извращенцы. Я даже не понимаю, что означает большинство объявлений в этом разделе.
Он осторожно открыл нужную страницу, опасливо озираясь по сторонам, не видит ли кто. Дальше он говорил уже шепотом:
— Тут есть женщина, которая «ищет мужской заменитель своего душа». Что она имеет в виду? Я даже не представляю, о чем она может попросить. Починить ей душ? — его глаза испуганно округлились.
Я посмотрел на старину Уоллеса: в честных глазах мешались ужас и недоумение. Несмотря на двадцатилетний стаж работы в полиции, Мак-Артур оставался не просвещен относительно некоторых сторон жизни.
— Ну, так что? — спросил он.
— Ничего.
— Нет уж, скажи.
— Я просто думаю, что эта дамочка тебе не подойдет, вот и все.
— И я о том же. Даже не знаю, что лучше: понимать, что все эти люди имеют в виду, или пребывать в счастливом неведении. Боже, я просто хочу нормальных, открытых отношений. Такое ведь в принципе еще возможно, да?
На самом деле я не был в этом уверен, но понимал, о чем он. Детектив Уоллес Мак-Артур не собирался быть ничьим заменителем душа.
— Последнее, что я о тебе слышал, это то, что ты помогал вдове Эла Бакстона преодолеть ее горе.
Эл Бакстон был представителем округа Йорк, пока не слег от какой-то редкой болезни, превратившей его в мумию без бинтовых повязок. Мало кто оплакивал его уход. Он выглядел настолько неприятно, что по сравнению с этим опоясывающий лишай казался легким диатезом.
— Это продолжалось недолго. Как выяснилось, особенно большого горя-то и не было. Она как-то сказала мне, что переспала с его бальзамировщиком. Наверно, он даже руки не успел вымыть, как она уже была на нем.
— Может, она хотела выразить таким образом свою благодарность за отличную работу? В гробу Эл выглядел куда лучше, чем при жизни.
Мак-Артур рассмеялся, и слезы брызнули у него из глаз. Я только сейчас заметил, какие они у него красные и опухшие. Казалось, он плакал. Я подумал, что одиночество дается бедняге не так уж легко.
— Что с тобой? Ты похож на Бэмби, у которого только что умерла мама.
Он инстинктивно поднял правую руку, чтобы утереть глаза, которые начали слезиться, но передумал.
— Меня сегодня избили полицейской дубинкой.
— Не может быть! И кто же?
— Джеф Векслер.
— Детектив Джеф Векслер?! И что же ты сделал? Предложил ему встречаться? Знаешь, тот парень в «Сельских жителях» не пример для подражания.
Мак-Артур проигнорировал шутку.
— Ты закончил? Меня избили по распоряжению департамента: если ты носишь дубинку, то должен испытать ее на себе, чтобы впредь не торопиться применять против на кого-нибудь другого.
— Серьезно? Ну и как ощущения?
— Ужасно. Мне хотелось выйти на улицу и врезать какому-нибудь ублюдку по морде: может быть, тогда я почувствовал бы себя лучше. Эта штука прямо-таки жалит.
Полицейская дубинка жалит. Кто бы мог подумать!
— Мне кто-то сказал, что ты работаешь на Блайтов, — заметил Мак-Артур. — Дохлое дело.
— Они не сдаются, несмотря на то, что полиция уже сдалась.
— Это не так, Чарли, и ты это знаешь.
