заплатить и хочу, чтобы вся семья прилетела в Альсаку на свадьбу. Мне кажется, я ей нравлюсь.
Энни резко остановилась. Сердце остановилось вместе с ней.
— Что ты сказал? — услышала она свой голос откуда-то издалека.
— Что я нравлюсь твоей матери.
— Я не об этом. Ты сообщил моей матери, что мы будем венчаться в церкви? Не спросив у меня?
— Конечно. — Голос Ника прозвучал настороженно, но он по-прежнему не понимал, насколько это серьезно. — А в чем проблема? Мы ведь женаты. Ты сказала, что любишь меня. Ничего страшного не случится, если мы поженимся еще раз для твоей семьи.
— Нет, — проговорила она, чувствуя, как ледяные пальцы сомнения и боли сжимаются кольцом вокруг ее сердца.
— Нет? — переспросил Ник и протянул к ней руку.
Энни попятилась от него.
— Ты никогда не изменишься, да, Ник? — Усилием воли она прогнала слезы от глаз. — Все всегда должно быть только по-твоему…
— Ничего не понимаю, — выдавил Ник. — Ты моя жена, Энни, и должна любить меня, а не сомневаться во мне.
Его слова пробили еще одну дыру в ее сердце. Он не только никогда не полюбит ее, но и все, что бы она ни сделала, не будет иметь для него значения. Пример отца пагубно повлиял на него. У нее нет ни малейшего шанса.
— Мне жаль, Ник. Я думала, что мы сможем построить совместную жизнь, но теперь вижу, что у нас ничего не получится.
— Что? — он рванулся к ней и схватил за руки. — Что ты такое говоришь?
Слезы уже открыто текли по ее щекам.
— Я возьму кое-что из вещей и переберусь обратно в бунгало. Завтра мы сможем обговорить все подробно. Мне нужно собраться с мыслями.
— Ты уходишь от меня? Я тебе не позволю… — пробормотал Ник, уронив руки.
Энни пришлось повернуться к нему спиной, иначе она рухнула бы к его ногам.
— Пожалуйста, передай мои извинения семье.
Сказав это, она побежала, боясь оглянуться назад.
— Ох, Николас, — услышал он материнский голос сквозь туман в голове. — Мне так жаль. Я старалась направить твою жизнь в другом направлении, но…
— О чем, черт побери, ты говоришь, мама?
Элизабет очень помогла ему за этот последний час, с тех пор, как Энни ушла, оставив его в полном смятении. Она устроила Энни на ночь в бунгало. Ей также удалось успокоить родителей Энни и со словами ободрения проводить их в гостевые комнаты.
Но сейчас он совсем не понимал свою мать.
— Послушай меня, сынок, — сказала она сквозь стиснутые зубы. — Ты любишь эту девушку. Ты можешь этого не знать, но…
— Да, я это знаю, — прервал он ее.
— Тогда, ради всего святого, почему ты так с ней обращаешься? Почему делаешь больно тому, кого любишь?
— Я делаю ей больно? Что за глупость!
Элизабет вздохнула.
— Неужели ты настолько слеп? Неужели потерял себя и полностью превратился в своего отца?
Он прищурился и вздернул подбородок.
— Какое отношение мой отец имеет к Энни?
Слезы заблестели на глазах у матери.
— Ты стал его точной копией — таким же властным и эгоистичным, как человек, которого ты в детстве боялся и которому так отчаянно старался угодить.
— Что такого я сделал? Я всего-навсего хотел, чтобы моя жена была довольна и счастлива.
— А как насчет ее желаний, Николас? Тебе хоть раз пришло в голову спросить у нее, чего хочет она?
— Но…
— Точно так же ты поступал и с Кристиной, — прервала его Элизабет. — Ты считал, она нуждается в том, чтобы ты руководил ее жизнью, но в душе она была почти такой же сильной, как и Энни. Кристина хотела жить рядом с океаном. Она сама сделала свой выбор.
Щеки Ника вспыхнули от гнева и боли. Зачем она вытащила это на свет божий именно теперь?
— Чувство вины за то, что ты не смог зачать ребенка, искажает твои воспоминания об отношениях с Кристиной. Энни сильная женщина. Ты не можешь распоряжаться всей ее жизнью. Остановись и посмотри на то, каким ты стал. Ты хочешь, чтобы твои дети думали о тебе так же, как ты думал о своем отце? — спросила она с тихим печальным вздохом.
Внезапно перед его мысленным взором встало личико их с Энни малыша, взирающего на него большими, утратившими надежду глазами.
— Спасибо за заботу, мама, — произнес он чересчур формальным тоном, — но я не буду это обсуждать.
Он повернулся и пошел прочь, внезапно почувствовав, как на него наваливается страшная усталость. Не обращая особого внимания, куда несут его ноги, он обнаружил, что пришел в свой старый кабинет — место, где они с Энни впервые стали близки. И где были близки сегодня, возможно, в последний раз.
Ник обессиленно рухнул в свое кресло и осознал, что все напоминает ему об Энни. Ее книги на столе. Ее аромат, все еще витающий в воздухе.
Как такое могло с ним случиться? Найти ту единственную и неповторимую женщину, которая идеально подходит ему, только для того, чтобы вновь ее потерять.
Его глаза начала заволакивать пелена влаги. Лихорадочно ища что-нибудь, что могло бы отвлечь его от этой боли, Ник заметил цыганский подарок на дальнем краю стола. Он протянул руку и, взяв тяжелую книгу в инкрустированном золотом и слоновой костью переплете, стал разглядывать ее.
Что за глупость — вручить ему сказки и заявить, что они помогут найти его судьбу. Смешно.
Но любопытство взяло над ним верх. Он вообще не помнил, чтобы когда-либо читал сказки, но бабушка Люсиль часто рассказывала ему их. Теперь Нику стало интересно, насколько верны его воспоминания.
Открыв книгу, Ник полностью погрузился в чтение, запоминая каждый сюжет, постигая заново каждую мораль.
Когда он дошел до сказки про Спящую красавицу, разбуженную поцелуем прекрасного принца, усталость одолела его. Тело обмякло, мозг не мог сосредоточиться. Он опустил голову на стол и уснул крепким сном. И снились ему цыганки, колдуньи и прекрасные спящие принцессы — все с лицом Энни.
Пассионата улыбнулась, через расстояние глядя на спящего наследника.
— Да, позволь волшебству овладеть тобой. Не спящая принцесса пробудилась сегодня, а ранимый и одинокий принц. Проснись и возьми свою судьбу в собственные руки. Твое наследство привело тебя к желанию твоего сердца. Береги его. Береги ее.
Цыганка взмахнула рукой над своим хрустальным шаром, и колесо времени завертелось.
Ник проснулся несколько часов спустя, плохо соображая, что с ним и где он. Ему показалось, что в комнате что-то изменилось.
Внезапно он встрепенулся, впервые увидев себя, свою жизнь и свои ошибки. Так же ясно, как если бы это была одна из сказок, которые он прочел в старинной книге.
Черт! Это он сам изменился! Он больше не был тем эгоистичным, деспотичным ослом, который уснул, упав головой на волшебную книгу. Ник в изумлении покачал головой. Просто удивительно, что кто-то вообще мог терпеть такого человека, каким он стал. Он превратился в деспота — точно как его отец.
