громоздящихся на горизонте. Иногда, на редких почтовых линиях, где цивилизация соприкасается с лесными тайнами, наивные пассажиры, толпясь у поручней, кричали, с любопытством указывая на бриг: «А, вот яхта!» — а голландский капитан, бросив враждебный взгляд, пренебрежительно ворчал: «Яхта! Нет! Это всего-навсего англичанин Джеспер. Мелкий торговец…»
— Хороший моряк, вы говорите! — воскликнул Джеспер, всё ещё обдумывая вопрос о безнадёжном Шульце с удивительно трогательным голосом.
— Первоклассный. Спросите кого угодно. Редкая находка, но невозможный человек, — заявил я.
— Ему представится случай исправиться на бриге, — со смехом сказал Джеспер. — Там, куда я на этот раз отправляюсь, у него не будет соблазна ни пьянствовать, ни воровать.
Я не настаивал на более определённых сведениях. Так как мы с ним были близки, то я был достаточно осведомлен о ходе его дел.
Когда мы неслись к берегу в его гичке, он неожиданно спросил:
— Кстати, не знаете ли вы, где Химскирк?
Я украдкой взглянул на него и успокоился. Этот вопрос он задал не как влюблённый, а как торговец. Я слыхал в Палембанге, что «Нептун» несёт службу около Флореи и Сумбавы, и сообщил ему об этом. Совсем в стороне от его пути. Он был доволен.
— Знаете, — продолжал он, — этот парень забавляется у берегов Борнео тем, что сбрасывает мои буи. Мне пришлось поставить несколько в устьях рек. В начале года один торговец из Целебеса, застигнутый штилем, застал его за этим делом. Он пустил свою канонерку прямо на них, разбил на куски один за другим два буя, а затем спустил лодку, чтобы вытащить третий буй. А я полгода назад возился без конца, чтобы укрепить его в грязи, как веху. Слыхали вы о чём-нибудь более вызывающем, а?
— Я бы не стал ссориться с этим негодяем, — заметил я небрежно, но в действительности сильно встревоженный этой новостью. — Не стоит того.
— Я — ссориться! — воскликнул Джеспер. — Я не хочу ссориться. Я не трону ни один волосок на его безобразной голове. Дорогой мой, когда я думаю о дне совершеннолетия Фрейи, весь мир мне друг, включая и Химскирка. Но всё-таки это дрянная, злостная забава.
Мы распрощались довольно поспешно на набережной, так как каждый из нас торопился по своим делам. Я был бы сильно подавлен, знай я тогда, что это поспешное рукопожатие и «До скорого, старина. Желаю удачи», — было нашим последним прощаньем.
Когда он вернулся в проливы, я был в плавании, и он уехал, не дождавшись моего возвращения. Он хотел сделать три рейса до дня рождения Фрейи. В бухте Нельсона я разминулся с ним всего на несколько дней.
Фрейя и я с великим удовольствием и полным одобрением беседовали об «этом безумце» и «форменном идиоте». Она вся искрилась весельем, хотя только что рассталась с Джеспером; но эта разлука должна была быть последней.
— Отправляйтесь на борт возможно скорее, мисс Фрейя, — умолял я.
Она прямо посмотрела мне в лицо, слегка покраснела и ответила с какой-то серьёзной пылкостью, словно голос у неё дрогнул:
— На следующий же день.
О да! На следующий же день после того, как ей исполнится двадцать один год. Я был доволен этим намёком на глубокое чувство. Казалось, и она наконец вознегодовала на отсрочку, на которой сама настаивала. Я подумал, что на неё сильно подействовало недавнее посещение Джеспера.
— Вот и отлично, — добавил я. — Я буду значительно спокойнее, зная, что вы взялись присматривать за этим безумцем. Не теряйте ни минуты. Он, конечно, явится к сроку… если небеса не обрушатся.
— Да. Если не… — повторила она задумчивым шёпотом, подняв глаза к вечернему небу, не запятнанному ни единым облачком. Некоторое время мы молча смотрели на раскинувшееся внизу море. В сумерках оно казалось таинственно спокойным, словно доверчиво приготовлялось к долгому сну в эту теплую тропическую ночь. И тишина вокруг нас, казалось, не имела границ, не имела конца.
А потом мы снова стали говорить о Джеспере в обычном нашем тоне. Мы согласились, что во многих отношениях он слишком безрассуден. К счастью, бриг был на высоте положения. Казалось, всё было ему по силам. «Настоящее сокровище», — сказала мисс Фрейя. Она и её отец провели день на борту. Джеспер угощал их чаем. Папа брюзжал… Я отчётливо увидел под белоснежным тентом брига старика Нельсона, снедаемого всё возрастающей тайной тревогой и обмахивающегося шляпой. Комедийный папаша… Я узнал о новом образчике безумия Джеспера: он был огорчён тем, что не мог приделать ко всем дверям кают ручки из массивного серебра. «Точно я ему это разрешила бы!» — с шутливым негодованием заметила мисс Фрейя. Между прочим, я узнал ещё, что Шульц, морской клептоман с патетическим голосом, пока держится на своём месте с одобрения мисс Фрейи. Джеспер доверил даме сердца своё намерение выправить психологию этого парня. Да, конечно. Весь мир был его другом, — ведь он дышал одним воздухом с Фрейей.
Случайно в разговоре я упомянул имя Химскирка и, к величайшему своему удивлению, испугал мисс Фрейю. Глаза её выразили что-то похожее на страдание, и в то же время она прикусила губу, как будто сдерживая взрыв смеха. О да! Химскирк был в бёнгало в одно время с Джеспером, но он приехал на день позже. Уплыл он в один день с бригом, но через несколько часов после него.
— Какой помехой, должно быть, он был для вас двоих, — сочувственно сказал я.
Она взглянула на меня как-то испуганно и весело и вдруг разразилась звонким смехом:
— Ха-ха-ха!
Я от всей души присоединился к ней, но мой смех звучал не так очаровательно.
— Ха-ха-ха!.. Ну, не смешон ли он? Ха-ха-ха!
Мне представились бессмысленно свирепые круглые глаза старика Нельсона и его заискивающее обращение с лейтенантом, и это вызвало новый приступ смеха.
— Он выглядит, — еле выговорил я, — он выглядит — ха-ха-ха! — среди вас троих… как несчастный чёрный таракан. Ха-ха-ха!
Она снова звонко расхохоталась, убежала в свою комнату и захлопнула за собой дверь, оставив меня в глубоком изумлении. Я сразу перестал смеяться.
— Над чем смеялись? — раздался голос старика Нельсона со ступенек веранды.
Он поднялся наверх, уселся и раздул щёки с невыразимо глупым видом. Но мне уж не хотелось больше смеяться. «И над чем, чёрт возьми, мы так неудержимо смеялись?» — спрашивал я себя. Я вдруг почувствовал уныние.
Ах, да! Первой засмеялась Фрейя. «Девушка переутомлена», — подумал я. И, право, это было не удивительно.
Я не ответил на вопрос старика Нельсона, но он был слишком расстроен визитом Джеспера, чтобы думать о чём-нибудь постороннем. Он даже спросил меня, не возьмусь ли я намекнуть Джесперу, что здесь, на Семи Островах, в нём не нуждаются. Я заявил, что не вижу необходимости. Основываясь на некоторых обстоятельствах, недавно дошедших до моего сведения, я смею думать — в недалеком будущем Джеспер Эллен не станет его тревожить.
Он серьёзно воскликнул: «Слава богу!» — так что я опять чуть не расхохотался, однако при этом он не просиял. По-видимому, Химскирк приложил на этот раз все усилия к тому, чтобы быть неприятным. Лейтенант сильно испугал старика Нельсона, выразив мрачное удивление, что правительство разрешило белому человеку поселиться в этих местах.
— Это противоречит нашей политике, — заметил он. Затем лейтенант обвинил старика в том, что он, собственно, не лучше англичанина, и даже старался затеять с ним ссору из-за его незнания голландского языка.
— Я слишком стар, чтобы изучать его теперь, сказал я ему, — грустно вздохнул старик Нельсон (или Нильсен). — А он говорит, что мне уже давным-давно следовало выучить голландский язык. Я поселился на жительство в голландских колониях. Моё незнание голландского языка, говорит он, возмутительно. Он так свирепо со мной обращался, словно я — какой-нибудь китаец.
Ясно, что его терзали умышленно. Он не упомянул о том, сколько бутылок своего лучшего кларета он выставил на алтарь примирения. Должно быть, возлияния были обильные. Но старик Нельсон (или Нильсен) по натуре своей гостеприимен. Против этого он ничего не имел; а я жалел только о том, что эта
